— И как это понимать!? — Я сходу поднял голос и удовлетворённо заметил, как Богдан поёжился. Уважает. — Это что за шутки такие?
К моему удивлению, худой клерк даже бровью не повёл. Со скучающим видом глянул на подполковника.
— Бать… ты это… не агрись. — Богдан явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Давайте подпишем бумаги и я пойду? — Клерк мельком глянул на меня. — У меня, знаете ли, дела и они не ждут. Итак, почти час угробили.
Я нахмурился. Не нравились мне такие типчики. Офисный планктон, мнящий себя богом.
— Бать… тут это… подписать человеку нужно бумажку. Ты не переживай. Я все объясню.
— Как дядька Фёдор тебя называл, когда мы ездили на рыбалку?
Богдан ухмыльнулся.
— Плачущий Потрошитель. Я тогда малым был совсем. — Пояснил он, слегка прибалдевшему планктону. — Я живца ловил для спиннингов и резинок. Только не выходил у меня живец. Снимать с крючка бычков было тяжело, а они часто глотали снасть. Вот я и выворачивал им все внутренности. Ругался и плакал при этом. Обидно было. И кстати, — повысил он голос, — дядьку Серёгу не называй Федей, он это не поймёт. Может и в морду дать.
— И что все это значит? — Я приподнял бровь.
— Бать, да поверь, я это… я! — Усмехнулся Богдан. — Подпиши человеку бумагу. Я все объясню.
— Верю, — хмуро сказал я, — но не понимаю. А это меня беспокоит.
— Да понимаю. — Богдан тоже перестал улыбаться. — Все понимаю. И ты поймёшь. Просто разговор долгий будет. А человек действительно занятой.
— Вы завершили свои шпионские игры? — Худой флегматично оглядел нас. — Может, закончим дело?
Он протянул мне стопку бумаг, толщиной с хороший такой журнал.
— Подпишите и освободите меня от этой семейной сцены.
— Я не привык подписывать то, что не читал. — Жёстко ответил я, смотря ему в глаза.
Надо отдать должное, взгляд он не отвёл. Просто возвёл очи горе и вздохнул. Прямо вселенская печаль на душе у человека.
— Богдан Артурович, — он протянул стопку сыну, — говорите, объясняйте, но мне нужна подпись до конца дня. И вообще, не знаю, зачем я сюда пришёл. Могли бы предупредить! — Он укоризненно покачал головой. После этих слов клерк просто растаял как утренний туман. Был человек — и нет. Впечатляет.
Я хмуро глянул на сына. Проверка не бывает лишней. Но его эмоции и мимика были достаточно знакомы. Не та я птица, чтобы ради меня кто-то так напрягался. Хоть и работал, и служил не совсем в простых местах. Все равно, особых тайн не знаю, и не особых тоже.
— Что происходит? — Я сложил руки на груди.
Богдан помялся. И кстати, насколько я помню, ещё вчера он был майором. Пусть и в совсем непростой конторе. Все это неспроста.
— Богдан! — Я поддал в голос металла, что на него ещё с детства действовало безукоризненно. А что вы хотите? В армии даже ботаника научат правильно орать и витиевато материться.
— Бать… что ты помнишь? Последнее. — В его голосе что-то было безысходное. И это меня напугало.
А действительно. Нет, когда переступаешь определённый возрастной рубеж, уходит романтизм и постоянное желание бежать куда-то вперёд. Жизнь становиться размеренной. И день на день похож.
Вот и я не мог вспомнить. Вроде бы, все было как обычно. Но как-то же я оказался здесь.
Единственное, что напрягало… ощущение странное… как будто я был на пожаре. Но с моим прошлым вспоминать пожары бессмысленно. В МЧС это обычное дело.
— Не помнишь. — Смотря на меня, сказал Богдан. — Это нормально. Так и должно быть!
— Как так? — Я слегка опешил от такого расклада.
— Бать, ты только не нервничай! — Богдан выставил руки перед собой. Странно. Защищается. От меня? — Ты это… слегка в коме.
— Хрррр! — Все что я смог сказать. Нет слов, утешил. — Не понял!
— Ты герой! Про тебя даже фильм снимать собрались! Причём, именитый режиссёр какой-то!
Богдан зачастил. Явно готовился. Фразы, факты, все заготовлено. Но не справляется. Нервничает. Странно. Ведь давно не мальчик. Вон даже подполковника получил.
— Бодя!! Давай-ка подробнее и с выражением!! — Строго глянул на него я. В детстве ему всегда от моего взгляда становилось не по себе. Но помогало. Уж больно он был стеснительный. Память идеальная. А стих в классе стеснялся рассказать. Только после моего прессинга ему в школе было все нипочём, включая проверяющих.