И его интерес к убийствам… Да, он объяснил его любопытством и хобби, но реакция была слишком… аналитической. Не праздное любопытство зеваки, а профессиональный интерес исследователя.
Ковач запросил дополнительную информацию о Лазаре – его перемещения за последнюю неделю, контакты, коммуникации. Ничего подозрительного, ничего выходящего за рамки типичного поведения образцового гражданина. Но что-то подсказывало опытному детективу, что за этим безупречным фасадом скрывается нечто большее.
Возможно, Томас Лазарь не имел отношения к убийствам. Возможно, его интерес действительно был чисто академическим. Но Ковач не верил в совпадения. И появление бывшего профессора теологии рядом с местом преступления, где была обнаружена библейская цитата, казалось слишком удобным совпадением.
Инспектор решил, что будет наблюдать за Лазарем. Не открыто, не назойливо – просто отмечать его передвижения, анализировать паттерны, искать несоответствия.
Потому что если в Новом Вавилоне действительно появился религиозно мотивированный убийца, то бывший профессор теологии, потерявший семью в религиозных чистках, мог быть либо ключом к разгадке, либо… следующей целью.
Вечером того же дня Томас встретился с Майей в другом конспиративном месте – небольшой художественной галерее на среднем уровне Матрицы, специализирующейся на нейрогенеративном искусстве. Посетителей было немного, а шум генераторов, создающих трехмерные проекции, обеспечивал достаточное акустическое прикрытие для разговора.
– Я проверила всю систему, – сообщила Майя, делая вид, что изучает парящую в воздухе скульптуру из света и тумана. – Нет никаких следов взлома, никаких необычных подключений или перехвата данных.
– Но кто-то определенно знает содержание исповедей, – возразил Томас, стоя рядом с нейтральным выражением лица для камер наблюдения. – Второе убийство не оставляет сомнений.
Майя нахмурилась: – Есть только одно объяснение – утечка происходит не на техническом уровне. Кто-то из людей, имеющих доступ к исповедям, передает информацию.
Томас покачал головой: – Но доступ к полному содержанию исповедей имею только я. Даже ты видишь только зашифрованные пакеты данных, но не их содержимое.
– Значит, есть другое объяснение, – Майя понизила голос. – Что если убийца – один из тех, кто исповедуется? Человек, который слышит чужие грехи и решает наказать за них.
Томас напрягся. Он пришел к той же мысли, но слышать ее от Майи было особенно тревожно.
– Но это невозможно, – возразил он. – Система не позволяет исповедующимся общаться между собой или видеть друг друга. Каждый сеанс полностью анонимен и изолирован.
– Да, но если один человек исповедуется регулярно, в разные дни, под разными виртуальными личностями… – Майя не закончила фразу, но смысл был ясен.
Томас задумался. Это было возможно. Технически сложно, но возможно. Если кто-то обладал достаточными техническими знаниями и доступом к множеству устройств с разными идентификаторами…
– Мы должны просмотреть логи всех исповедей за последние месяцы, – сказал он. – Искать повторяющиеся паттерны, лингвистические особенности, характерные выражения. Если один человек исповедовался под разными личностями, в его речи должны быть общие элементы.
– Это будет сложно, – предупредила Майя. – Система не сохраняет содержание исповедей, только метаданные о подключениях. Но я могу попробовать восстановить некоторые параметры коммуникаций – длительность, объем данных, временные интервалы.
– Сделай это, – кивнул Томас. – А я…
– А ты подумай о тех, кто может быть следующей целью, – закончила за него Майя. – Если убийца следует библейскому принципу "око за око", он выбирает жертв, чьи грехи особенно тяжки и направлены против других людей.
Томас кивнул. Ему предстояло мысленно пересмотреть десятки исповедей, выявить потенциальных жертв и найти способ предупредить их, не раскрывая при этом содержание исповедей и не подвергая опасности всю систему.
Задача казалась почти невыполнимой. Но у него не было выбора. На карту были поставлены не только жизни людей, но и само существование подпольной церкви, последнего убежища веры в мире, объявившем ее вне закона.
Пока Томас размышлял, выставка перешла в новую фазу – генераторы создали объемную проекцию человеческого глаза, занимавшую центр зала. Глаз медленно вращался, меняя цвет и текстуру, словно живое существо, наблюдающее за посетителями.
"Око за око" – древний принцип возмездия, превратившийся в кошмарную реальность современного мира. Томас смотрел на гигантский глаз, и ему казалось, что тот смотрит в ответ, проникая в самые глубины его души, выискивая тайные страхи и сомнения.