Майя кивнула: – Тогда ты знаешь, что делать.
Томас глубоко вздохнул: – Знаю. Но это не делает решение легче. – Он посмотрел на список потенциальных жертв. – Начнем с того, кто, вероятно, в наибольшей опасности. Шантажист. По деталям его исповеди, он занимает высокий пост в корпорации "НейроСинтез" – упоминал доступ к секретным разработкам. Немногие имеют такой допуск.
Майя быстро набрала несколько команд: – Могу взломать их базу данных сотрудников, но это рискованно. Их системы защиты одни из лучших в Новом Вавилоне.
– Есть другой способ, – Томас задумался. – Я мог бы использовать свое положение аналитика данных, запросить информацию под предлогом межкорпоративного сотрудничества.
– Слишком много цифровых следов, – покачала головой Майя. – Если убийца действительно из правительства, он отслеживает твою активность.
Томас кивнул: – Ты права. Тогда остается журналистский подход – открытые источники, социальные сети, новостные упоминания. Исповедовавшийся упоминал, что недавно получил повышение после "устранения" конкурента. Это должно было оставить следы в корпоративных новостях.
Они провели следующие два часа, просматривая все доступные данные о руководстве "НейроСинтеза". Наконец, Майя торжествующе указала на экран:
– Вот! Виктор Хеллер, месяц назад назначен директором по безопасности после "трагического ухода" предыдущего руководителя Эрика Вайса. В новостях упоминается, что Вайс "добровольно покинул компанию по личным причинам", а через неделю его нашли мертвым в собственной квартире. Официальная причина – самоубийство.
Томас внимательно изучил фотографию Хеллера – высокий, подтянутый мужчина с военной выправкой и холодным взглядом.
– Это он, – уверенно сказал Томас. – Детали совпадают. Судя по исповеди, он использовал какую-то компрометирующую информацию о религиозных симпатиях Вайса, чтобы заставить его уйти в отставку. Вайс не выдержал давления и покончил с собой.
– И теперь он потенциальная жертва, – заключила Майя. – Если убийца следует своему паттерну, Хеллера ждет шантаж, который приведет к самоубийству. Око за око.
Томас откинулся на спинку стула: – Нам нужно его предупредить. Но как? Мы не можем просто позвонить ему и сказать: "Здравствуйте, мы знаем, что вы довели человека до самоубийства, потому что вы рассказали об этом на исповеди, и теперь вас хотят убить тем же способом".
– Может быть, анонимное предупреждение? – предложила Майя. – Намек на то, что ему грозит опасность, без раскрытия деталей?
– Возможно, – кивнул Томас. – Но сработает ли? Такие люди, как Хеллер, привыкли к угрозам и шантажу. Он может просто проигнорировать предупреждение.
– Другой вариант – предупредить полицию, – сказала Майя. – Анонимный сигнал о потенциальной угрозе жизни Хеллера.
Томас покачал головой: – Слишком рискованно. Если убийца действительно связан с правительством, полиция может быть под его влиянием. Кроме того, любое обращение в полицию может привлечь внимание к нашей сети.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу: – Есть еще один вариант. Я мог бы использовать наши каналы связи, чтобы организовать еще одну исповедь с Хеллером. Предупредить его во время сеанса.
– Но это означает прямое нарушение протокола исповеди, – возразила Майя. – Использование священного таинства для мирских целей.
– Я знаю, – тяжело вздохнул Томас. – Но я не вижу другого выхода. К тому же, разве спасение жизни не соответствует духу христианского учения?
Майя внимательно посмотрела на него: – Томас, что с тобой происходит? Ты всегда был самым строгим в соблюдении правил, самым принципиальным. А теперь готов нарушить тайну исповеди, использовать священный институт в качестве инструмента… Это на тебя не похоже.
Томас долго молчал, глядя в пространство перед собой. Когда он заговорил, его голос был тихим, но твердым:
– Я начинаю понимать, что, возможно, слишком долго держался за букву закона, забывая о его духе. – Он повернулся к Майе. – Все эти годы после смерти Евы и Сары я цеплялся за правила, за структуру, за традицию. Это давало мне опору, когда весь мир рушился вокруг. Но что, если я стал рабом формы, утратив суть?
Он встал и подошел к маленькому окну, выходящему на нижние уровни Матрицы:
– Убийца извращает сам смысл веры, превращая милосердие в возмездие. И если я буду бездействовать из-за строгого соблюдения правил, разве я не становлюсь похожим на него? Разве не предаю истинный смысл своего служения?
Майя молчала, понимая, что сейчас Томас говорит не столько с ней, сколько с самим собой, возможно, впервые за долгие годы позволяя себе усомниться в принципах, которые казались незыблемыми.