— Балазар, — отвлёк его властный тон демона в тот самый момент, когда он уже собирался броситься к девушке и разбудить её. Внезапно вырванный из собственных мыслей, новорождённый монстр несколько ошарашенно посмотрел на своего нового повелителя. Нахмурившийся из-за его своеволия Шейрату удовлетворённо улыбнулся, вернув внимание соратника. — Ты прошёл через боль и стал крепче, как закаляется металл. Я сделал тебя сильнее, с физической стороны и магической. Пора опробовать свои силы. Сделай то, что так хотел сделать. Что так и не закончил в прошлый раз. Очисть людские земли.
Демон не сказал напрямую, что именно нужно сделать, как это сделать, но слуга всё понял, словно его подтолкнули в нужную сторону, направив взгляд. Поднявшись на ноги, тут же метнулся назад, к пульсирующим сплетениям, уходящим куда-то вверх. Слишком высоко, но он точно знал, что достанет. Пламя разрезало темноту грота, вырвавшись из крыльев и поднимая тело. Совершив рывок и набрав нужные скорость и высоту, он схватился руками за одну из плетей, а крылья впились в землю, в сокрытые в ней толстые корневища. Огонь заревел, пробивая себе путь, и с каждой секундой, пока он набирал силу, Балазар ощущал восхитительное упоение новой мощью.
***
Обычное служение «древним духам» в нескольких сектантских гнездах нарушилось. Ярые приверженцы припали к земле, ощущая сдавливающую боль в сердце. Их оглушил крик боли и агонии, передаваемый изначальным древом. Сначала была одна короткая вспышка, которая казалась странным недоразумением, но теперь она стала гораздо сильнее и не думала прекращаться. Культисты страдали от неведения, пока рядом с ними суетились их младшие собратья. Но не лучше было и тем, кто в этот момент возносил молебны своему живому идолу. Они оторвали головы от земли, глядя как предмет их поклонения, то, что связывало их с их божествами, вопит в агонии по неведомым причинам. Они метались в страхе и с недоумением смотрели на древних духов, которых приверженцы короны окрестили демоническими порождениями. Всегда абсолютно невозмутимые и недвижимые, слуги древа корчились, катаясь по земле и прижимая руки к сердцу, будто пытаясь как-то сдержать эту боль. Это пугало больше всего — даже у столь могучих существ не было ответов, как же помочь своему божеству.
Затем кора древа почернела, и сквозь неё начало пробиваться дико ревущее пламя, полыхающее в ночи ярко-жёлтыми, почти белыми языками, что вызвало у сектантов крики ужаса и отчаяния. Они пытались потушить пожар, но ничего не удавалось. Огонь пробивался изнутри. Прошло всего несколько минут, когда вопли древа утихли, и гнездо погрузилось во мрак. Магическое свечение угасло в жилах недвижимых порождений, оставив своих приспешников в одиночестве в свете луны, но ненадолго. Импульс пламени взорвал древо изнутри, разметав вокруг обугленные щепки, в ночное небо взмыло нечто, окутанное пламенем, остановившись в нескольких метрах над землёй. Балазар расправил крылья, испускающие из себя огонь, осматривая перепуганных сектантов. Они увидели, осознали в нём свою смерть и бросились бежать прочь, а он не продолжил преследования. Вместо него, повинуясь его коротким мысленным приказам, из ямы выбрались двенадцать соратников. Они двигались быстрее ветра, оставляя за собой шлейф голубого сияния. У жертв не было ни единого шанса скрыться, все они пали, пронзённые когтями.
Когда всё было кончено, Балазар опустился на землю, бросив ещё один взгляд вокруг. Это было только начало. Первое древо из десятков, сотен, что успели укорениться на людских землях. Именно в них была заключена вся сила культа, без них сектантам не устоять и дня. А потому у подопечных было ещё много работы. Но не стоило привлекать к себе лишнего внимания, иначе огненные маги начнут охотиться уже за ним. Он посмотрел на землю, оценив, что из всего отряда только он оставляет следы, потому вновь поднялся в воздух. Одним мысленным приказом он послал товарищей врассыпную, на поиски очередной цели, а сам вернулся обратно в пустой грот. Демон уже исчез, потому Балазар прислонился к стене и вновь раскрыл медальон, мысленно уносясь вдаль. Снова был с Дейни, наблюдая за тем, как она мирно спит, всё ещё надеясь на лучшее. Напрасно. Он уже никогда не вернётся. Единственное, что он мог — лишь наблюдать, как идёт её жизнь без него, поодаль, не приближаясь, чтобы она никогда не узнала, что с ним произошло.