Нет, Соккон был еще в сознании, пусть и такое состояние тяжело было назвать жизнью. В его ушах почти не было никакого звука, он не мог обрабатывать информацию, и ни на что уже не реагировал. Все его тело поглотил медленно усиливающийся мертвый холод, пускай еще и отчетливо горячо билось в груди никак не останавливающееся сильное сердце. Он слышал шаги металлических сапог рядом, но не реагировал на них. К его холодному плечу, а затем и спине, прикоснулась едва теплая металлическая перчатка, и другая сильная рука подняла его под коленями в воздух, удерживая на уровне чего-то холодным металлом леденящего его правый бок. Чего-то похожего на латный стальной нагрудник.
Прозвучала неразборчивая речь, и едва различимые шаги из коридора прошли в сторону Соккона и его спасителя. Они сказали друг другу только несколько слов, один уверенно и встревоженно, другой испуганно и подавленно. Что-то в подсознании Соккона продолжало улавливать те голоса, но не могло их анализировать. Для него мир вокруг правда пропадал, и чувства стали совершенно неразличимыми, будто был он уже во сне, или те чувства принадлежали вовсе не ему. Он запомнил только то, что ему сказал его спаситель, отчетливо уловив его тяжелый голос рядом с самым своим ухом.
-Мы еще встретимся.
Сознание Соккона теперь совсем пропало.
Часть 5: Соккон. Глава 2: Отец Подземелий.
Дыхание. Тяжелые и прерывистые вздохи, заволакивающие уши. Соккон с большим усилием поднимал ослабшие веки, но картина мира перед его глазами все еще размазывалась кровью, что стекала на них с самого его лба. Его тело не шевелилось, он почти ничего не чувствовал, а в ушах стояло лишь его собственное дыхание, поглощающее шум битвы где-то впереди. Кровь мешала ему лучше разглядеть происходящее, да и он все равно не смог бы этого понять. «Почему я здесь?» - эхом голоса своего сознания в черепной коробке спрашивал он будто самого себя. «Разве это…моя память?».
Его тело распласталось на полу в луже крови у частично разрушенной колонны, и он точно лежал в ее мраморных осколках, прижавшись к наибольшему из них сломанной спиной, чувствуя болезненное тепло во всем теле, уже почти не чувствуя боли самих своих ран. Сознание его было нарушено, и будто боролось с какой-то новой, навязываемой ему кем-то реальностью, которую он, с каждой новой секундой, все больше боялся. Он едва ли мог повернуть голову в сторону, и даже залитыми кровью глазами, уже на раздражение даже не реагирующими, он видел еще нечто черное левее себя, ограниченное красным вокруг себя каменным полом, совершенно неподвижное. Даже не разбирая точной формы этого объекта, он чувствовал ужасную боль и скорбь в сердце, только смотря в ту сторону, чувствуя медленно бегущие вниз по щекам, разбавляющие кровь в глазах, горькие слезы. Но были ли это его слезы? Правда ли рядом с ним лежал тот человек, с которым он прожил всю жизнь, его брат, или же это была лишь его копия?
- Ты помнишь тот день?
Этот голос был похож на его собственный, и точно звучал в его голове, пусть и выделялся среди прочих голосов мыслей настоящего Соккона некой ощутимой ноткой грусти, прорываясь через заслонивший уши свист.
- Последний день Эпохи Хаоса. День гибели мира, которой ничто не способно помешать.
- Это не моя память. – однозначно, прикрывая усталые глаза, отвечал тому голосу Соккон.
- Но однажды и она станет твоей.
- Нет.
Соккон приоткрыл глаза, медленно ведя голову вправо. Нет. Его голова двигалась в ту сторону сама.
- Это повторяется в каждом из Первых Миров. – продолжать давить на его сознание печальный голос Архея Соккона. – Никто не в силах это остановить. И мы с тобой – ярчайшее тому подтверждение.