Все вокруг было размыто, и только совсем впереди, буквально в полуметре справа, глазами Соккона угадывались четкие очертания чего-то высокого, внизу черного, сверху белого. Оно двигалось к нему, сначала чуть уменьшаясь, затем становясь больше от приближения. Его очертания будто сами вырисовывались в глазах Соккона, игнорируя их состояние, будто внушая им свой вид одной силой мысли. К нему тянулась дряблая и длинная, спасительная рука Негласного Правителя. За его седыми волосами было что-то еще, возвышавшееся над самим его силуэтом, неподвижно стоящее в метре поодаль, едва попадая в глаза Соккона. Его зрение сфокусировалось только на добром лице старика, улыбающемся, как обычно, но совершенно искренне и тепло. Мир вокруг Соккона снова пропадал, а глаза его медленно закатывались. Лишь краем глаза он успел заглянуть в глаза существа, что стояло позади Негласного Правителя, и тут же в ужасе тот его глаз раскрылся. Глаза существа мерцали белым светом, частично освещая его лицо, даже отдаленно, в окружающем уже нарастающем искажении и красноте, напомнившее Соккону его собственный лик. И был он правда ужасен.
В его глазах мелькнул свет, а сознание, будто оживленное страхом, подтолкнуло его вперед, куда-то вверх. Он даже не заметил, как нечто тут же рвануло его вниз, удерживая тело на месте, не давая ему сорваться с места. Дыхание в его ушах мгновенно пропало, с чем пропал неприятный прежний писк, пропало и неприятное чувство тупой боли и тепла его собственной крови по всему телу. Под ним что-то хрустнуло, и глаза его бешено раскрылись, встречая перед собой картину еще расплывчатую и слабо различимую, как и в том сне секунду назад. Но его тело снова все чувствовало, и мозг активно обрабатывал информацию, пускай и еще не до конца пришел в себя. Он скрупулезно анализировал все, что касалось его органов чувств. Похоже, его последние мысли, потонувшие во мраке логова едва не убивших его монстров какое-то время назад, оказались слишком критичны и опрометчивы. Даже переизбыток Белого Пламени в теле не смог его убить, пускай и смог на неопределенное время лишить его сознания. Теперь он очнулся, и уже медленно приходил в себя.
Буквально возвращаясь к жизни, он продолжал смотреть в дощатый и светлый потолок, пока ни на чем конкретном не заостряя внимания, лишь тяжело дыша, стараясь сначала дождаться максимальной стабилизации работы всех своих внутренних органов, не слишком хорошо переживших столь скорое и резкое пробуждение. По ощущению тепла и сомнительной мягкости под собой, он уже понимал, что лежит на какой-то кровати, в теплом помещении с умеренным освещением откуда-то по бокам потолка, будто идущим к нему через перегородки стен, пустые у потолков. Мало того, доски потолка над иногда равномерно прогибались, явно говоря о присутствии кого-то на этаже выше. Перенапряжение организма вызывало в теле Соккона жар, и он, еще пытаясь привести в порядок внезапно захлестнувший его водоворот мыслей, автоматически пытался убрать рукой со лба неприятно давящие на него, вызывающие чесотку от соли, капли чуть теплого пота. Ему помешало то же, что раньше помешало ему, еще из сна, рвануть с кровати вперед, к потолку. Только теперь давление этого «чего-то» он почувствовал на всем своем теле, неспособный даже дернуться с места.
- Без резких движений, пожалуйста. – раздался женский низкий голос откуда-то справа-спереди.
Соккон уже окончательно пришел в себя, и думал не о том, что, по какой-то причине, будто передалось ему в голову вместе с частью воспоминаний из другого мира в ходе сна, а больше о своей текущей ситуации. Его зрение быстро крепло, и состояние почти стабилизировалось, пускай даже ему почти не из чего было восстанавливать силы с момента своей отключки. Осознавая свое положение, еще не понимая, куда он попал, он довольно напряженно осматривал свое окружение, также прислушиваясь к окружающему его за пределами текущего помещения шуму. Комната, похожая на обыкновенное жилое помещение низкого класса, с незамысловатой мебелью и предметами обихода, глухо сотрясалась явно чьими-то голосами снаружи, за дверью слева, откуда и шел внутрь заметно мелькающий тенями на потолке оранжеватый свет. Приятный запах костра, и, тем более приятный, запах жареного мяса, уже заставляли тело Соккона вспомнить о недостатке необходимых ему ресурсов, вызывания в животе едва заметное от сдавливающей его веревки урчание. Он явно находился в каком-то поселении. Скорее всего, в том, о котором, в своих записях, рассказывал Эрнст, от вещей которого на самом Сокконе теперь почти ничего не осталось. Это было не так страшно, ибо в помещении было довольно тепло, и кровать под ним хорошо его грела. Не учитывая того, что он был крепко связан проходящей через кровать по уровню его живота веревкой, а, помимо одежды Эрнста, ранее Белое Пламя сожрало на нем даже его собственное исподнее. Не целиком, но в самом неприятном месте, оставив на нем одни лишь лоскуты ткани.