- В детстве для меня это не имело значения. Да и, думаю, ни для кого не имело. Мне повезло с пансионатом… Хотя, наверное, меня долго считали Прайа, ни для кого не было тайной, кто мой отец.
- Весьма удобное заблуждение, - он улыбнулся.
- Будь не так, мама забрала бы меня из пансионата, - отмахнулась Наятэ. - Ей мой комфорт всегда был дороже перспектив, в отличие от отца.
- Это он уговорил тебя поступить в Академию?
- Да. Я знала, что это будет нелегким испытанием, но все-таки решилась попробовать.
- Храбрая девочка, - Данэл не мог не признать это.
Он видел, как тяжело давалось Наятэ обучение в Академии – не сам учебный процесс, а отношение сокурсников. И без его ненавязчивой опеки девушка едва ли сумела справиться с этим. Скорее всего, она прекрасно понимала, во что ввязывается, и все же рискнула. Что ж, теперь ей больше не придется беспокоиться о чужом отношении, не тогда, когда сокурсники узнали о ее происхождении.
Наятэ сколько угодно может называть себя простолюдинкой, но имя ее отца ставит ее на один уровень с аристократами.
- Едва ли, - улыбнулась Наятэ от такого комплимента.
- Ты храбрая. Иначе не сидела бы здесь.
- Я же объяснила, что мне сложно тебя бояться.
- Потому что я – аристократ? – едва заметно усмехнулся он. - Будь я рядовым клана, ты бы тут же сбежала?
- Если бы ничего, кроме должности, не изменилось – не сбежала бы, - рассмеялась Наятэ.
Казалось, она сумела абстрагироваться от его откровений и снова пришла в хорошее расположение духа. И Данэл, которому бы радоваться ее отчуждению, вздохнул свободнее, осознав, что в их отношениях ничего не изменилось. Напуганная или нет, девушка не собиралась сбегать, и его это отчего-то радовало. Она казалась ему все более удивительной, и он старался не думать о том времени, когда общение с ней все-таки придется прекратить. Она простила ему страшные вещи, но личного оскорбления не простит. Низкое происхождение никак не сказалось на чувстве собственного достоинства девушки – и не удивительно, учитывая, какие неординарные у нее родители. Да и воспитание давало о себе знать. Поэтому и рассчитывать не стоило, что она отмахнется от его участия в споре на нее. Но в ближайшее время он не собирался рассказывать ей об этом споре. Данэл проверял на прочность ее храбрость, но главное оружие против себя пока приберег.
11. Наятэ
Откровения Данэла Наятэ ошеломили. Особенно о детях клана и тех испытаниях, которым их подвергают. И то, каким спокойным тоном говорил о подобном Данэл, сам переживший все это – невозможно остаться равнодушной к его словам. Но Наятэ сделала над собой усилие и скрыла собственное потрясение. Данэл не переставал ее удивлять, и не в самом хорошем смысле, но Наятэ не хотела демонстрировать ему свой страх. Ведь где-то в глубине души ей импонировала его откровенность. Наятэ понимала, что не такой Данэл человек, чтобы говорить о столь неприглядных вещах с каждым встречным. А значит, она удостоилась немалой чести, получив толком еще не заслуженный статус друга, лишаться которого из-за собственной несдержанности девушка не собиралась.
И потому постаралась выглядеть остаток вечера непринужденной, что у нее вполне получалось. По крайней мере, их с Данэлом дальнейшая беседа текла без встрясок и неожиданностей. Так что Наятэ почти огорчилась, когда Данэл предложил отвезти ее домой.
Почти – потому что ей определенно требовалось время, чтобы осмыслить все услышанное в этот вечер.
Попрощавшись с Данэлом, девушка прямиком отправилась в свою комнату, только предупредив маму, что вернулась. Она даже Каттаи звонить не стала, не чувствуя в себе сил поделиться с ней впечатлениями. А впечатлений хватало. Элитный зал Императорского театра, где одновременно с Наятэ присутствовал сам император, пусть даже она его не видела; великолепный фильм, восхитивший Наятэ до глубины души; прекрасный юноша рядом, высший аристократ, благородный и галантный кавалер – и в то же время наемный убийца, обреченный на свое ремесло своим же происхождением; история отца и та роль, какую он сыграл в судьбе Империи…
Поразительно, сколько всего может вместить один вечер.
Наятэ подумала об отце. Она никогда не испытывала к нему никаких отрицательных чувств. Сначала она не знала, что на него нужно обижаться, а потом обижаться стало бы уже глупо. Поэтому Наятэ никогда не пыталась оправдать поступок отца. Ведь, чтобы оправдывать, надо обвинять, а она не видела смысла его в чем-то винить. И потому понятия не имела о подоплеке его поступка.