- Тебе очень идут яркие цвета, - заметил Данэл, не вполне уверенный, что правильно ее понял. - И сочетание нескольких стилей. Если бы ты одевалась так в Академии, ты бы определенно привлекала внимание.
- Мне хватило насмешек, - фыркнула Наятэ. - Мне еще могут простить происхождение, но попытку хоть как-то выделиться точно не забудут. К тому же это не мои вещи. Не могу же я одалживать у мамы гардероб постоянно.
- Но ты ведь можешь позволить себе собственный, - Данэл смерил взглядом девушку, уже понимая, что не ошибся в предположениях.
- А зачем? – отмахнулась она. - Меня устраивает мой. Я принаряжаюсь на наши встречи только чтобы не поставить тебя в неловкое положение. Пусть я не красавица, но хотя бы красиво одета…
Данэл рассмеялся. Сам не ожидал, что слова девушки его развеселят, потому что ничего смешного в них как раз и не было. Наятэ уставилась на него с недоумением и даже обидой, но в его планы вовсе не входило расстраивать девушку, и он примирительно пояснил:
- Прости. В устах прелестной девушки слова о том, что она – не красавица, звучат довольно похоже на шутку. Но я вижу, что ты это вполне серьезно, верно?
- Я вовсе не напрашиваюсь на лесть. – довольно сердито ответила Наятэ, порозовев.
- Хорошо, потому что я не собираюсь тебе льстить. Ты прелестна, хотя и пытаешься это скрыть. И меня удивляет, что ты сама этого не видишь.
Данэл всегда знал, что красив, хотя большую часть жизни для него это не имело никакого значения. Он трезво оценивал свою внешность и относился к ней, как к удобному инструменту, с тех пор, как понял, что вполне может ею пользоваться. И он полагал, что все остальные, особенно дамы, так же прекрасно осознают свои преимущества. Ему казалось странным, что Наятэ не замечает, насколько она хороша.
И вдвойне удивительно, что все эти усилия в отношении собственной внешности Наятэ предпринимала не для того, чтобы понравиться ему – а чтобы выглядеть рядом с ним достойно его происхождения.
Поразительная девушка.
Данэл не мог не восхищаться ею, а Наятэ от его слов лишь еще пуще зарделась, не найдя достойного ответа, и отвернулась, будто пряча растерянность и смущение. А он не почувствовал ни малейшего проблеска сожаления из-за того, что так ее смутил. Но все же не решился нарушить затянувшуюся паузу, пока, наконец, не остановил машину.
- Приехали, - сообщил он.
Наятэ встрепенулась и выглянула из окна, а затем сдвинула бровки, посмотрев на Данэла с недоумением:
- Ботанический сад?
- Именно, - не стал отрицать очевидного Данэл.
- А разве в это время он не закрыт для посетителей? – уточнила девушка.
- Закрыт, - согласился Данэл, пряча довольную улыбку.
Он ни на миг не усомнился, что его распоряжения выполнены, а потому помог девушке выбраться из машины и повел ее к дверям сада. Само собой, они оказались открыты, как он и ожидал – а вот Наятэ ахнула, когда он приглашающим жестом впустил девушку в просторный холл, предваряющий сад.
Императорский ботанический сад являлся самым красивым местом в столице. Здесь с любовью и тщанием воспроизведено все богатство природы Империи, здесь можно увидеть самые редкие растения, и организовано это в поразительной гармонии. Ботанический сад наполнен магией и красотой, а потому является любимым местом отдыха всех жителей столицы, и дорожки, проложенные меж исключительного природного разнообразия, обычно наполнены народом.
Но сейчас здесь пусто. Длинный коридор, соединяющий холл с садом, привел поздних посетителей в окутанное сумерками царство растений. Тихо и сумрачно, но эта тишина напоена негромкими птичьими трелями и шуршанием невидимых обитателей сада. И в неверном свете уходящего солнца видны яркие бабочки, расцветившие сумрак радужными всполохами крыльев.
- Какая красота, - прошептала Наятэ, оглядываясь.
Под закатным небом ее глаза кажутся синими и горят восторженным любопытством. В своей белой блузочке и ярких брюках девушка и сама выглядит, словно экзотическая бабочка. И, хотя Данэл еще не бывал в вечернем ботаническом саду, любовался он больше ею, чем окружающей природой. Но все же водил по тропинкам, демонстрируя Наятэ самые красивые уголки сада.
Несмотря на то, что Данэл, как и большинство столичных жителей, искренне считал ботанический сад изумительным местом, он и при свете дня бывал здесь всего пару раз. Ссылался на занятость, но в глубине души полагал себя недостойным красоты этого места, словно одно присутствие такого, как он, могло осквернить этот сад. Впрочем, Данэл и себе не признавался в подобных мыслях, обычно абстрагируясь от любых попыток оценить себя с точки зрения морали.