И сейчас он наверстывал упущенное прежде, в компании самой прелестной девушки из всех, кого он знал, прогуливаясь по самому красивому саду, который только разбивали человеческие руки. А сумерки лишь придавали этой прогулке налет загадочности и особого очарования. Наятэ охотно держала своего спутника под руку, но время от времени отпускала его, чтобы подойти к какому-нибудь очередному необыкновенному цветку. Казалось, она от прогулки в не меньшем восторге, чем сам Данэл.
- Осторожнее, - предупредил ее Данэл, когда она совершенно беззаботно едва не погладила яркие лепестки карены.
- Что? – удивленно посмотрела на него Наятэ.
- Карена ядовита, - пояснил он. - Не хочу, чтобы твои пальчики уродовали шрамы от ожогов.
Данэл отвел ее руку от цветка и поднес ее ладонь к губам, сдувая с пальчиков микроскопическую пыльцу, которая могла бы осесть на коже. Наятэ вздрогнула, смутилась и пробормотала:
- Ты, должно быть, знаешь все растения здесь.
- Только ядовитые и опасные, - беспечно возразил он. - Специфика подготовки обязывает.
Глаза Наятэ округлились, и девушка неуверенным тоном осведомилась:
- А разве знание полезных растений не способствует выживанию?
- В меньшей мере, чем несущих угрозу, - уверил ее Данэл. - Чтобы выжить, достаточно знать несколько съедобных и лекарственных растений, а чтобы не погибнуть – необходимо уметь определять все небезопасные.
- Какое интересное утверждение, - пробормотала Наятэ. - А нам наоборот, на всех экскурсиях показывали только полезные растения. И почему рядом с ядовитым цветком нет предупреждающей таблички?
Он рассмеялся негромко:
- Потому что предупреждающая табличка расположена перед входом в сад, и она строго-настрого запрещает касаться растений.
- Вот как, - смущенно отвернулась девушка. - Значит, я – нарушительница?
- Злостная при этом, - согласился Данэл. - Но этого никто не видит, а я никому не расскажу.
Наятэ улыбнулась, тепло и искренне:
- Спасибо.
- Это тебе спасибо, Наятэ, - он остановился, взглянув на спутницу очень серьезно: - Большое удовольствие – находиться здесь с тобой.
- Это – наша последняя встреча, не так ли? – неожиданно спросила она.
Подобное предположение огорошило Данэла настолько, что он не нашел ничего лучшего, кроме как поинтересоваться:
- Почему ты так решила?
В ожидании ее ответа он лихорадочно пытался понять, что сделал или сказал такого, что она больше не желает его видеть. Она давно уже знала, кто он такой, и это никак не могло быть причиной, иначе их первая встреча стала бы и последней. Он все объяснил про Гаэли, и не сделал ничего, что могло бы обидеть Наятэ...
- Три свидания – более чем достаточно, чтобы потерять интерес к девушке, - она улыбнулась. - То есть… Это наша с Каттаи теория. Что молодым людям вроде тебя хватит двух, максимум – трех свиданий с такой, как я, чтобы заскучать в моем обществе.
- Разве похоже, будто мне скучно? – Данэл испытал невероятное облегчение от мысли, что Наятэ вовсе не запланировала их расставание.
Его даже восхитила скромность девушки. Она действительно будто не понимала, насколько привлекательна – и как сильно интересует его. Могло ли быть такое, что Наятэ не замечает, насколько он ею заинтригован? И, глядя на нее, Данэл вполне мог ответить на этот вопрос утвердительно. Эта удивительная девушка все еще терялась в догадках, почему он уделяет ей внимание.
- Нет, - чуть сбитая с толку, ответила ему Наятэ.
- И, кроме всего прочего, - Данэл не стал прятать улыбку. - Мы не на свидании.
- Нет? – она искренне изумилась.
- Свидания предполагают дарение цветов, - заметил Данэл.
Наятэ окинула взглядом погруженный в сумерки сад и невольно улыбнулась:
- Вполне похоже.
- И поцелуи, - закончил он.
Девушка испуганно воззрилась на него. Повинуясь мимолетному порыву, Данэл шагнул к ней и поднял руку, осторожно коснувшись пальцами ее щеки. Поразительно, что никогда прежде он не испытывал подобной потребности прикоснуться к другому человеку – но рядом с Наятэ ему постоянно приходилось бороться с этим желанием. И теперь, наконец поддавшись ему, юноша ощутил странное умиротворение, природу которого не мог бы объяснить. Он погладил нежную, розовую от смущения щечку девушки, лаская ее бархатную кожу, и, не в силах сопротивляться собственной жажде, подался к ней – остановившись у самых ее губ, так, что их дыхание смешалось.