- Я никого еще не рассмотрела, - покривила она душой.
- А этот юноша, что пришел тебе на выручку? – продолжала любопытствовать Каттаи.
- Он не пришел мне на выручку, - вздохнула Наятэ. - Он просто поздоровался с девушками, а я этим воспользовалась!
Данэл Тсурэ едва ли даже заметил ее там присутствие.
- Расскажи мне все про юношу, который сумел отвлечь внимание змеюки Принни от ее жертвы! То есть от тебя, - потребовала подруга, прекрасно понимавшая, что совершить подобное под силу не каждому.
Гаэли Принни, наследница семьи, владевшей имперскими модными домами, с рождения вращалась в среде самых привлекательных людей Империи, и, само собой, прельстить ее мог только кто-то совершенно исключительный. Естественно, Каттаи оказалось любопытно узнать о подобном человеке. И Наятэ, прежде умолчавшая о личности своего спасителя, выпалила в трубку:
- Это был тот самый наследник великой семьи, о котором я тебе писала!
- Я упала в обморок, - сообщила буднично Каттаи. - И еле пришла в себя. Кто же он?
- Его зовут Данэл, и он – из клана Тсурэ. Преступного клана, созданного великой семьей!
- О! – после долгой паузы протянула подруга. - Как шикарно! Как же я тебе завидую! Мы, простые смертные, можем только в кино такое увидеть, а тебе выпала удача наблюдать такие страсти! Говоришь, он красавчик? И плохиш! У, скорее, подробности мне, подробности!
Рассмеявшись, Наятэ подчинилась. Тем более, что расписывать Данэла ей и самой оказалось приятно. Вот только кроме как о внешности, она ни о чем не могла рассказать, ей не довелось перекинуться с ним даже парой слов. Но и этого достаточно для невинных сплетен двух юных девушек, живущих в предвкушении большой и чистой любви. Впрочем, ни та, ни другая не обольщались и легко сошлись во мнении, что от подобных красавчиков жди только бед, а потому лучше не увлекаться. К тому же, каким бы искушением ни был Данэл Тсурэ, для Наятэ, как она отлично понимала, он оставался недосягаем.
И потому, излив свой восторг подруге, Наятэ похоронила глубоко в сердце грезы о прекрасном юноше и твердо решила для себя сосредоточиться исключительно на учебе.
4. Данэл
Со временем Данэл вынужден был признать, что Академия – не такое уж и скучное место. Даже занятия не всегда раздражали, среди преподающих встречались толковые специалисты, вполне заслуживающие уважения. Да и золотые детки, несмотря на наивность и ветер в головах, оказались в основном вполне вменяемыми людьми. Правда, поначалу все они терялись в его присутствии. С одной стороны, семья Тсурэ – одна из великих семей, что требует соответствующего обращения с ее представителем, а с другой – не семья уже, а клан, и не просто клан – с чудовищной репутацией… Данэл не сомневался, что каждого из его сокурсников в первый же день проинструктировали встревоженные родственники, что любого Тсурэ лучше сторониться. Но когда это дети прислушивались к хорошим советам?
Его не особо волновало отношение сокурсников. Он и сам планировал держаться в стороне от них, пока к его присутствию окончательно не привыкнут. Но вышло иначе.
А все – из-за выборов старосты и Серой мышки. Имя скромной девушки никак не всплывало во время первых занятий, а подойти и прямо спросить ему и в голову не пришло. Ведь подобная девушка в принципе не могла привлечь его внимание, слишком простая и невзрачная для него. И Данэл даже не думал о ней – за исключением тех случаев, когда она попадалась ему на глаза.
Серая мышка словно обожала влипать в неприятности. Рассеянная, робкая, она легко покупалась на мелкие пакости, которые любили подстраивать отдельные не особо умные сокурсники, а уж до чего ее невзлюбила кошечка Принни с подружками – и вовсе не описать. А Данэл, которому никакого дела до несчастной не должно бы быть, почему-то каждый раз вмешивался, ненавязчиво избавляя девушку от излишнего внимания. И где-то в глубине души ему в определенной мере нравилось опекать эту неприметную Серую мышку, тем более, что сама она этой опеки не замечала.
Вот почему он вообще вмешался, когда начался фарс, который назвали выборами старосты.
- Я предлагаю кандидатуру Наятэ Риббик, - первой взяла слово Гаэли, едва куратор Сойни обозначил повод для общего собрания.