— Что-то интересное? — спросил Кремень.
— Нет.
Мы с серьезным видом направились в ризницу, где нашли единственного живого человека во всей церкви: старого продавца в скрипучей лавке сувениров, забитой медальонами, распятиями, открытками и наборами слайдов. Это был пожилой священник, одетый в засаленную сутану, небритый, с нечесанными седыми волосами. Не знаю, где уж этот священнослужитель жил, но гигиена там отсутствовала начисто. Он мрачно посмотрел на нас, когда мы вошли, но вдруг выражение его лица изменилось, и на нем появилась раболепная любезность, которая мне не понравилась.
— Это вы из Ватикана? — спросил он, выходя из-за стойки нам навстречу. От его тела отвратительно пахло.
— Я — капитан Глаузер-Рёйст, а это доктор Салина и профессор Босвелл.
— Я вас ждал! К вашим услугам. Меня зовут Бонуомо, отец Бонуомо. Чем я могу вам помочь?
— Мы уже осмотрели церковь, — сообщил ему Кремень. — Теперь нам хотелось бы увидеть все остальное. Если не ошибаюсь, тут есть еще крипта.
Священник нахмурился, а я удивилась: крипта? Впервые слышу. Понятия не имела, что в Санта-Марии она есть.
— Да, — недовольно кивнул старик, — но время для посещений еще не началось.
Бонуомо[27]?.. Скорее Малюомо, «плохой человек». Но Глаузер-Рёйст и глазом не моргнул. Ни один мускул его лица не дрогнул, он только пристально, не мигая, посмотрел на священника, словно тот ничего не говорил, и он ждет непременного приглашения. Я видела, как святой отец корчится, разрываемый между обязанностью повиноваться и мелочным упрямством в соблюдении распорядка.
— Что-то не так, отец Бонуомо? — ледяным, категоричным тоном спросил его Глаузер-Рёйст.
— Нет, — простонал старик, обернулся и повел нас к лестницам, ведущим в крипту. Подойдя к ним, он остановился перед дверью и щелкнул несколькими выключателями на панели справа от нее. — Вот вам свет. Мне очень жаль, но я не смогу вас проводить — не могу оставить лавку без присмотра. Когда закончите, скажете.
Сухо проговорив это, он испарился, и я была благодарна ему за это от всего сердца, поскольку от постоянного вдыхания исходящего от него неприятного кислого запаха меня тошнило.
— Снова в центр земли! — шутливо воскликнул Фараг, с энтузиазмом начиная спуск.
— Надеюсь, я когда-нибудь еще увижу солнечный свет… — пробормотала я сквозь зубы, следуя за ним.
— Не думаю, доктор.
Я обернулась к Глаузер-Рёйсту со злобной миной.
— Из-за конца тысячелетия, — пояснил он мне со всегдашней серьезностью. — Вы же знаете… Не сегодня-завтра мир будет уничтожен. Может, это случится, пока мы будем в крипте.
— Оттавия! — поспешил остановить меня Фараг. — Даже не думай начинать спор!
Я и не думала. Есть глупости, на которые и отвечать не стоит.
Этот дурацкий священник обманул нас со светом. Едва дойдя до конца лестницы, мы оказались в полнейшей темноте. К сожалению, мы спустились так глубоко, что возвращаться назад было трудновато. Наверное, мы находились уже на несколько метров ниже уровня Тибра.
— Что, в этой дыре нет света? — зазвучал голос Фарага справа от меня.
— В крипте света нет, — сообщил Глаузер-Рёйст. — Но я об этом знал, так что не беспокойтесь. Я уже достаю фонарь.
— А отец Бонуомо не мог сказать нам об этом до того, как мы спустились? — удивилась я. — И потом, как освещают себе путь туристы и ротозеи?
— А вы не заметили, доктор, что никакой таблички с расписанием часов посещения крипты нет?
— Я об этом подумала. Я много раз была в этой церкви и даже не знала, что здесь есть крипта.
— Странно и то, что здесь нет никакого освещения, — продолжал Глаузер-Рёйст, наконец зажигая фонарь, из которого хлынул насыщенный пучок света, выхватывая из темноты детали места, в котором мы находились, — и то, что служитель церкви осмеливается препятствовать выполнению прямого приказания государственного секретариата, и то, что этот самый служитель не сопровождает посланников Ватикана.
Капитан направил фонарь в глубину крипты, и в этот миг я лучше, чем когда-либо, поняла изначальное значение этого слова, происходящего от греческого «χρυπιη», что означает «прятать, скрывать». Первым, что я увидела, был маленький алтарь в глубине центрального нефа — как оказалось, это место идеально соответствовало по форме церкви в миниатюре, словно сделанной в масштабе, с делением на три нефа с помощью колонн с низкими капителями и даже со своими боковыми приделами, тонувшими во тьме.