Ноздри прямого длинного носа главкома округлились, тяжелые веки взметнулись к надбровным дугам, в глазах вспыхнул гнев: «Классической формы болваны! Опасно то, что они могут возглавить повстанческое движение на Кубани. Нет сомнения, что ими будет предпринята попытка подчинить генерала Фостикова своему влиянию…»
В ряду офицеров, которым поручено возложить венки у памятника адмиралу Нахимову, стоит полковник Наумов.
…Прошло больше двух недель с того дня, когда американский пароход «Честер Вельси» бросил якорь в Севастопольском порту и Павел Алексеевич Наумов сошел на крымский берег. Солдат тут же отправили в карантин в район Михайловского равелина, где для них поставили палатки. Офицеров разместили в общежитии, оборудованном в большом приземистом доме с видом на Артиллерийскую бухту.
На другой день в карантин пришли два офицера из отдела кадров и два осважника[4] в чине капитанов. Беседовали со всеми долго, обстоятельно. Затем попросили изложить письменно свои пожелания относительно дальнейшей службы и, собрав рапорты, уехали.
В тот же вечер материалы о вновь прибывших старших офицерах внимательно изучил начальник особого отдела штаба главкома полковник Богнар. Все они застряли в Причерноморье после разгрома армии генерала Морозова красными и знают друг друга. Их нетрудно проверить и через других офицеров этой армии, приехавших в Крым раньше. А вот как установить личность полковника Наумова?
«Может быть, кто-нибудь в упрснабе знает его», — подумал Богнар и позвонил Домосоенову.
— Господин генерал, не могли бы вы назвать кого-либо из руководящих офицеров интендантской службы из войск адмирала Колчака?
— Если не секрет, дорогой мой Ференц, уж не прибыл ли кто?
— Вы не ответили на мой вопрос, Антон Аркадьевич.
— Ну, разве уж самого начальника управления генерала Логунова да покойного Дибича, царство ему небесное.
— А начальника тыла третьего корпуса Западной армии?
— Нет. А теперь, батенька мой, извольте вы ответить на мой вопрос.
— Прибыл полковник Наумов, начтылкор Западной армии. Закончил Екатеринодарское коммерческое училище.
— Что ж вы тянете, милейший, — обрадовался генерал. — Где он сейчас?
— В карантине.
— Ну, слава богу, а то ведь не управление, а тришкин кафтан.
— Пока что допуск я ему дать не могу.
— Ференц Карлович, голубчик, это же управление снабжения, а не боевой штаб… Благодарствую за полезную информацию.
Трубка щелкнула и замолчала. Богнар перезвонил, но кабинет Домосоенова не отвечал.
Через полчаса генерал входил в здание, отведенное под офицерский карантин. Наумов представился как старший офицер карантина и доложил, что господа офицеры отдыхают.
— Рад, голубчик, встретить хозяйственника со специальным интендантским образованием, — доброжелательно улыбаясь, приветствовал Домосоенов. — Теперь, знаете ли, перевелись образованные хозяйственники. Одни спились, другие проворовались, а третьи уже далече… Давайте-ка в мой автомобиль, и поедем в управление. Ныне отдыхать грех, работы — уму непостижимо!
Добродушие и доверчивость этого седовласого и пышноусого генерала, на лице которого запечатлелись глубокие улыбчивые морщины, явились для Павла неожиданностью. Он готовился встретить на крымской земле лишь озверевших, осунувшихся от горечи поражений и кровавых потерь белогвардейцев.
Уехать им сразу не удалось. Стоило полковнику взять чемодан и вещевой мешок, как перед ним возникла молодая женщина в белоснежном халатике и чепце. Ее светлые волнистые волосы спадали на узкие, чуть покатые плечи, красивое лицо было строгим и озабоченным.
— Отлучаться, господин полковник, во время карантина не разрешается, — сухо сказала она.
— Разрешите представиться. Полковник Наумов Павел Алексеевич. Чье распоряжение я должен выполнить?
— Я врач-эпидемиолог Строганова… А выполнять вы должны приказ главнокомандующего о порядке прохождения карантина.
К ним подошел генерал Домосоенов.
— Татьяна Константиновна, голубушка вы моя, здравствуйте! Что же это вы совсем забыли о нас. Моя Лизонька уже неоднократно спрашивала. Или компания стариков вам неинтересна?
— Ну что вы, Антон Аркадьевич, — улыбнулась Строганова, и лицо ее сразу стало милым и приветливым.
Генерал удовлетворенно хмыкнул:
— Вот и чудесно. Завтра же ждем вас вечерком посидеть у самоварчика. Хорошо?
4
Осважник — от слова «осваг». Так называли в войсках Врангеля работников осведомительно-агитационного отдела