Понятно, что юноша очень волновался перед встречей – он ни разу еще не бывал в ресторане. И хотя полученное в семье воспитание включало более-менее приличное поведение за столом, но все же одежда его совершенно для этого случая не подходила. Он даже пару раз накричал на Аню, обвиняя ее в том, что жалованья девушки совершенно недостаточно, чтобы купить хоть что-то, в чем не стыдно было бы выйти из дому. Девушка нервно отвечала – мол, если бы он не сидел все время дома, а устроился хотя бы на какую-то службу – хоть давать уроки, подготовляя детей к экзаменам, начал бы приносить деньги, то и жили бы они иначе. Ее же жалованья с трудом хватало, чтобы платить хозяйке за каморку и покупать самые дешевые продукты в Обжорном ряду.
Наконец Юра совершенно отказался от встречи со своим новым знакомцем, рассудив, что лучше остаться дома, чем опозориться своим внешним видом в ресторане. Он лег на кровать, повернулся к стене и начал что-то тихо бормотать – вероятно, жалуясь на свою загубленную молодую жизнь. Но в последний момент все же вскочил, схватил шапку, морской бушлат, купленный еще четыре года назад по случаю, и выбежал на улицу.
Юры не было целый вечер. Он пришел поздно – опустошенный и подавленный. Не раздеваясь, плюхнулся на кровать и разрыдался. Аня, подсев, обняла брата и начала его выспрашивать, что случилось.
Он смог более-менее успокоиться только через полчаса. И рассказал все.
Тогда, на бульваре, Аркадий Бром, как показалось Юре, дал понять, что он принадлежит к масонам. Именно так юноша трактовал странные, не очень понятные намеки господина с прусскими усиками. И странное рукопожатие – долгое, с какими-то ужимками.
Сначала Юра долго топтался, не решаясь войти в ресторан, стоял в стороне и смотрел на людей, проходивших мимо осанистого швейцара, караулившего резные двери, думал – попытайся он так же пройти внутрь, этот швейцар схватит его за шкирку и выбросит на улицу со словами: «А куда это ты, нищеброд, прешь? Поди-ка отсюда, здесь таким, как ты, не место. Не видишь – тут чистая публика ходить изволит?» Он уже совсем собирался уйти домой, но в последний момент с отчаянием атакующего солдата рванулся к дверям, проскочил мимо швейцара, который, хоть и бросил на него строгий взгляд, однако дороги не преградил. Оказавшись внутри, в холле с высоким лепным потолком и большими зеркалами, Юра снял верхнюю одежду и передал гардеробщику, стараясь не смотреть на свое отражение. Ему казалось, что стоит взглянуть в зеркало и вся решимость тут же исчезнет – уж слишком неуютно он чувствовал себя здесь, среди позолоты и цветов. Но потом Юра подумал: да какого черта! Разве он не такой же человек, как и все эти дамы и господа? Как этот швейцар и этот гардеробщик? В конце концов, он не обедать сюда пришел, а встретиться с человеком, от которого, возможно, зависят его судьба, его будущая слава, его гонорары. И не приведет ли эта встреча к тому, что через некоторое время он, Юрий, уже известный, пусть в узких, но богатых кругах, поэт, приедет сюда на лихаче и сбросит шубу на руки того же бородатого гардеробщика, а тот не будет морщить нос, как сейчас, и с подобострастной улыбкой понесет его шубу, как одалиску, на широко расставленных руках к вешалке и вскоре с поклоном вынесет ему латунный номерок?
Пригладив волосы, все так же не глядя в зеркала, Юрий прошел в зал и остановился, ошарашенный запахами еды, звоном столовых приборов, да и всем видом этой залы, со всеми сидящими тут людьми.
– Добрый вечер, молодой человек, – раздался над его ухом голос метрдотеля. – Заказывали столик? Или вас кто-нибудь ждет?
– Ждет, – сказал юноша, отчаянно ища глазами своего нового знакомца и с ужасом понимая, что может и не узнать его без верхней одежды среди всей этой толпы.
– Позвольте узнать, к кому?
Юра повернулся к метрдотелю, сохранявшему совершенно отрешенное лицо.
– Меня должен ждать господин Бром.
– А! – Брови метрдотеля вздернулись, и Юра позволил себе наконец расслабиться. – Аркадий Венедиктович! Да-с. Он предупреждал. Ждут-с в кабинете. Прошу за мной.
Юра пошел вслед за метрдотелем мимо столиков, за которыми сидели люди, совершенно не обращавшие на него внимания. Юра хотел быстрее миновать зал, проскочить сквозь него, но метрдотель не торопился, время от времени кивая с улыбкой знакомым посетителям.