— Да-да, — соглашались старики. — Наверняка их больше нет в живых. Весь тот мир, что мы знали, уже умер, да и нам тут недолго осталось куковать.
Я старался расспросить этих стариков и старух прежде всего про Лягву Полярную. Она страшно интересовала меня. Мне страсть как хотелось увидеть ее, хотя я знал, что вызвать ее, как в старину, — громким шипом, уже невозможно. Но ведь должна же она где-то быть, она же живая и спит, как утверждает дядя Вотеле. Но где? Дядя Вотеле не знал этого, он тоже никогда не видал Лягву. Но эти старики и старухи помнили ее, в детстве они видели, как Лягва Полярная взмыла в небо, а один древний старик, больше похожий на скелет, даже участвовал в схватке на берегу моря под сенью крыл Лягвы.
— Впрочем, какая там битва, — пробормотал он и улыбнулся своей жуткой костистой улыбкой, так что сквозь истонченную кожу проступили все до последней косточки его челюстей. — Лягва поубивала всех их или обожгла до полусмерти, нам оставалось только порубить врагов в куски да собрать добычу. Да, были времена!
— А Лягва где живет? — спросил я.
— Где живет? — повторил старец. — Под землей. А где точно — не скажу. Это знают одни лишь стражники, те, у кого ключ. Без ключа ее не найти.
— Какие стражники? Какой ключ? — допытывался я.
— Ключ приведет тебя к Лягве, — объяснил старик. — Я его, само собой, не видал, это вещь сверхсекретная. Знаю только, что есть какие-то стражники, которые имеют доступ в пещеру Лягвы. Но кто эти стражники — понятия не имею. Наверное, это кто-то из нас, но кто — этого никто не ведает. Это всегда была тайна, и никто не совал свой нос в дела Лягвы. Она оплот нашей силы и стойкости, мы только знали, что где-то в подземелье она почивает и восстанет, если все мы вместе призовем ее. Больше нам знать и не надо, этого достаточно. Да, были времена!
Потом уже, когда мы ушли, оставив старика дремать возле его пещеры, я спросил дядю Вотеле, известно ли ему что-нибудь про стражников и ключ.
— Слыхал я про это, — сказал дядя Вотеле. — Только думаю, пустая болтовня всё это, вроде того, что несет хийетарк. Ну, про всяких там водяных да русалок. Это такие старые как мир сказки, придуманные только для того, чтобы всё непонятное объяснить простой причиной. Никто же не готов признаться, что он дурак. Лягва Полярная появлялась в небе неизвестно откуда и вновь исчезала незнамо куда. Как же смириться с этим! Человек не выносит, что есть на свете вещи ему недоступные. Вот и придумали каких-то стражников, которые вроде бы знают, где тайное логово Лягвы, и про ключ, который якобы приведет туда. Подобные россказни утешают людей — хотя они и понятия не имеют, где спит Лягва, но есть какие-то люди, которым это известно, а с помощью сказочного ключа и они могут обнаружить эту таинственную пещеру. Благодаря подобным сказкам мир кажется куда проще и яснее.
— Но никто ведь не знает, где взять этот ключ, — сказал я.
— Да, но и про это есть легенда, которую старик тебе не рассказал, — ответил дядя Вотеле. — Мне доводилось слышать, будто в день летнего солнцеворота, когда солнце дольше всего стоит в небе, расцветает папоротник, и именно его цветок и есть тот ключ, что помогает найти дорогу к Лягве.
— Разве папоротник цветет?
— Конечно, нет. Папоротник не цветет никогда, но ведь так приятно верить, что достаточно в ночь солнцеворота поплутать по лесу и отыскать цветущий папоротник, как заветный ключик окажется в твоих руках. Конечно, обнаружить цветущий папоротник дело нешуточное, и в сказке говорится, что цветок этот найти удается очень редко, но даже скудная надежда куда приятнее, чем знать, что место обитания Лягвы Полярной не найти, хоть ты тресни. Человеку хочется иметь хотя бы крохотную лазейку, ему никак не примириться с неизбежным.
В этом дядя Вотеле был прав, ведь и я не мог примириться с этим. Я, естественно, очень уважал дядю и верил всему, что он говорит, но поскольку мне ужас как хотелось отыскать Лягву, то я уверил себя, что на сей раз он ошибается. А вдруг ключ все-таки есть! Верить в это было куда интереснее, чем поверить словам дяди. И так как ночь солнцестояния была уже совсем близко, я рассказал Пяртелю про все, что слышал, и позвал его искать цветущий папоротник. Пяртель тотчас согласился, а Инц, напротив, отказался.