— Глупости это, — сказал он. — Папоротник никогда не цветет, это любая змея знает.
— Но в ночь солнцеворота! — убеждал я скорее себя, чем его.
— И в ночь солнцеворота тоже, — сказал Инц. — Это же смешно. Как ты можешь верить в эти бредни? С тем же успехом ты мог бы верить, что в ночь солнцеворота волки могут летать или у змей отрастают ноги. Природа остается сама собой, какая бы ночь ни настала.
Умом-то я, конечно, понимал, что Инц прав, но дурацкое желание найти ключ к Полярной Лягве заставляло меня стоять на своем.
— Во всяком случае, я пойду искать его, — заявил я. — По-твоему, так и Лягвы Полярной нет?
— Лягва Полярная есть, — сказал Инц. — Она была еще до того, как в лесу появилась первая гадюка, и жить она будет вечно. Так мне отец сказал. Не знаю, где она спит. Ни одна змея не знает, и узнать это не поможет ни одно змеиное заклятье.
— Но есть же стражники и ключ! — не сдавался я и рассказал, что слышал от старика, похожего на скелет.
— Может быть, — согласился Инц. — Вдруг какие-нибудь люди и обнаружили Лягву, не знаю. Гадюки знают много такого, что неизвестно людям, как знать, может, и люди дознались до чего-то, о чем мы не имеем понятия. Но уверяю тебя, наверняка этот ключ не цветок папоротника. Цветка папоротника просто-напросто не бывает, и заниматься его поисками может только законченный дурак.
— Я все-таки пойду! — заявил я воинственно. Инц насмешливо пожелал мне удачи и уполз домой. А мы с Пяртелем стали ждать ночи солнцеворота.
Не стану в подробностях описывать эти затянувшиеся до утра поиски, мне о них сейчас и вспоминать неловко. Единственным оправданием нашей глупости может служить лишь то, что мы были еще мальчишками. Мы проделали долгий путь, мы разворошили все попадавшиеся нам на пути папоротники, предполагая, что цветок, возможно, совсем малюсенький, и заметить его можно только вблизи. Но мы ничего не нашли. И не могли найти. Ни один папоротник не расцвел, и утро застало нас лежащими возле какого-то упавшего дерева. Ноги наши прямо гудели, и все тело от бессонной ночи ломило и ныло.
Тут нас и обнаружил Мёме. Вернее, это мы обнаружили его. Как водится, появления Мёме мы и не заметили, просто вдруг оказалось, что он лежит по другую сторону ствола и спрашивает:
— Ребята, винца не желаете?
В какой-нибудь другой обстановке мы, возможно, из любопытства даже попробовали бы запретного деревенского напитка, ведь мы были вдвоем, а вместе смелее и в воду прыгнуть в незнакомом месте, и сделать то, что дома запрещено. Но в то утро мы слишком устали и только бессильно замотали головами.
— Что это вы тут в такую рань делаете? — спросил Мёме. — По-моему, вы живете довольно далеко отсюда.
— Мы искали цветок папоротника, — сказал Пяртель, хотя я и пихал его локтем. Я готов был уже поверить дяде Вотеле и Инцу, что папоротник расцветает только в сказках, и мне было неловко признаться, что всю ночь напролет мы таскались по лесу из-за такой глупости.
Как я и опасался, Мёме разобрал смех, пока он не поперхнулся глотком вина.
— Цветок папоротника! — снова зашелся он смехом, откашлявшись. — А зеленую лису вы не искали? В здешней чаще, я слыхал, и такое видывали.
— Мы думали, что цветок папоротника — это ключ, — стал объяснять Пяртель, не обращая внимания на мои тычки или не понимая, в чем дело, или считая, что я просто дергаюсь от усталости. И он рассказал Мёме про всё.
Мёме перестал смеяться, только хмыкал презрительно.
— Мы просто хотели попробовать, — стал я оправдываться.
— Понятно, что это чушь, наверняка никакого ключа просто нет.
— Этого я не говорил, — неожиданно резко заметил Мёме. — Нет цветка папоротника.
— А ключ? — спросил я.
— Так они говорят, — снова пьяным голосом сказал Мёме. — Только искать его бесполезно. В нужное время он сам окажется в руках нужного человека.
— Почем ты знаешь? — спросил я.
— Это мне сказала моя слепая бабушка, — сказал Мёме и снова засмеялся и закашлялся. — Еще она рассказывала, что по радуге можно перебраться на луну, а если съесть горсть земли, то превратишься в кукушку. Много чего порассказала мне моя слепая чокнутая бабуля, поди разбери, что правда, а что — нет. Во всяком случае, землю я не ел, потому как стать кукушкой не имею желания. Кукушки вина не пьют и яйца откладывают в чужие гнезда, а я желаю пить вино. Ваше здоровье, ребятки! Уверяю вас, вино на вкус куда лучше мухоморов! Нет, эти иноземцы люди башковитые! Перебирайтесь-ка вы все в деревню, вот где кипит настоящая жизнь! Да здравствуют… Многая лета!