Естественно, ответить нам было нечего, но удивительные слова «дворцы» и «замки» заставили наши сердца встрепенуться. Наверняка это еще круче, чем прялка и лопата для хлебов. Вот бы увидеть! Пожалуй, и впрямь стоит дома поговорить, чтоб нам хоть изредка разрешили бывать в деревне, чтобы увидеть все эти чудеса.
— Как вас звать? — спросил мужчина.
Мы пробормотали свои имена, он потрепал нас по плечу.
— Пяртель и Лемет — это языческие имена. Когда вы переберетесь жить в деревню, вас перекрестят и назовут библейскими именами. Меня, к примеру, когда-то звали Вамбола, а теперь я уже много лет ношу имя Йоханнес. А мою дочку зовут Магдалена. Правда, красиво? Библейские имена все красивые. Весь мир носит их, все славные сыны и прекрасные дочери всех великих народов. И мы, эсты, тоже. Умный человек во всем следует примеру других умных людей, а не трюхает бестолково, как вырвавшийся из хлева поросенок.
Йоханнес еще раз потрепал нас по щеке и отправил восвояси.
— Ступайте домой и поговорите со своими родителями. И возвращайтесь. Всем эстам следует выйти из мрака лесов, на солнечный свет и ветры поднебесные, ибо ветры эти несут нам мудрость далеких земель. Я староста этой деревни, я жду вас. И Магдалена тоже вас ждет, неплохо было бы вам играть вместе, а по воскресеньям ходить в церковь молиться Богу. До свидания, ребята! Да хранит вас Господь!
Заметно было, что Пяртеля гнетет что-то, он несколько раз открывал было рот, но голос подать не решился. Наконец, когда мы уже действительно собрались уходить, он не утерпел:
— Дяденька, а что это за палка такая у вас, вся в шипах?
— Это грабли! — с улыбкой ответил Йоханнес. — Вот переселишься в деревню, и будут у тебя такие же.
Физиономия Пяртеля расплылась в широкой улыбке. Мы помчались в лес.
Какое-то время мы бежали вместе, затем каждый припустил в сторону своего дома. Я ворвался в нашу хижину, словно кто-то гнался за мной по пятам, в твердой уверенности, что я сейчас же растолкую маме, насколько интереснее жить в деревне, чем в лесу.
Мамы дома не оказалось. И Сальме тоже. Один только дядя Вотеле сидел в углу, расправляясь с куском вяленого мяса.
— Что с тобой стряслось? У тебя лицо прямо горит.
— Я в деревне был! — выпалил я и, запинаясь и временами теряя от возбуждения голос, захлебываясь, рассказал ему обо всём, что я повидал в доме Йоханнеса.
На дядю Вотеле эти чудеса не произвели никакого впечатления, хотя я даже нарисовал углем на стене грабли.
— Да видал я эти грабли, — сказал он. — Нам с ними тут делать нечего.
Его слова показались мне невероятной дикостью. Как так? Раз уж изобретена такая замечательно интересная штуковина как грабли, то непременно надо ее к чему-то приспособить! Отец Магдалены Йоханнес ведь пользуется ими!
— Ему грабли, наверное, и вправду нужны, граблями можно сено сгребать, — сказал дядя Вотеле. — Сено им требуется, чтобы их скотина зимой с голоду не подохла. А мы такой заботы не знаем, наши лоси да косули сами зимой обходятся, сами себе в лесу пропитание находят. А у деревенских скотина зимой не гуляет, боится холода, и к тому же она такая глупая, может в лесу заблудиться, так что хозяевам ее и не найти будет. Они же не знают заветных змеиных заклятий, которыми можно созвать всю живность. Поэтому зиму напролет держат свою скотину взаперти и кормят ее собранным с большим трудом летним сеном. Вот оттого-то деревенским и нужны эти дурацкие грабли, а мы прекрасно и без них обходимся.
— Ну а прялка! — не унимался я. Прялка, по правде говоря, произвела на меня огромное впечатление. Все эти колесики и приводы, и прочие жужжащие штуковины были, на мой взгляд, настолько восхитительны, что описать их словами нет никакой возможности.
Дядя улыбнулся.
— Да, детям нравятся такие игрушки, — сказал он. — Но нам прялки ни к чему, потому что звериная шкура в сто раз теплее и удобнее ткани. Деревенские просто не способны заполучить звериные шкуры, они позабыли заветные змеиные заклятья, и все рыси и волки убегают от них в заросли или, напротив, набрасываются на них и поедают.
— Там еще был такой крест и на нем человечек, и староста Йоханнес сказал, что это бог по имени Иисус Христос, — сообщил я. Должен же дядя в конце концов понять, какие восхитительные вещи есть в деревне!
Дядя Вотеле только плечами пожал.
— Одни верят во всяких духов и ходят в священную рощу, другие верят в Иисуса и ходят в церковь, — сказал он. — Это всего лишь повальное увлечение. Проку от этих богов никакого, они что-то вроде красивых застежек или бус, просто красоты ради. На шею себе повесить или так потешиться.