Тревельян опустился на колени, роняя филактерию, глухо стукнувшуюся об пол, и накрыл ладонями лицо, раскачиваясь вперед-назад, не замечая, что пачкает себя.
«Какой я слабак», - горько подумал он. - «Что же теперь делать? Как остановить этого безумца?! Я не знаю, о Андрасте, не имею ни малейшего представления! Я никогда не молился и не относился к твоему культу, но сейчас я бы отдал все что угодно за один хороший совет...»
Внизу хлопнула дверь, и маг вздрогнул. Посмотрел на свои руки. Что он только что сделал? Рана на ладони уже сомкнулась краями, и, хоть кожа была воспалена, кровь больше не текла. Мудрый организм легко подстроился под новую магию, сберегая жизненные силы носителя, даже не задумавшись, о новой волне душевных терзаний, поднявшейся в его сердце от осознания того, как легко ему далось запретное.
Оглянувшись, он увидел какую-то тряпку, и утер лицо, после накрыв ею кровавый след на полу. Словно ничего и не было. После чего поднял филактерию, на которой уже не было ни капли крови, и сунул на прежнее место. Что ж, теперь он знает где прячется малефикар. Осталось только подобраться ближе и убить его. Но на этот раз он не подвергнет никого опасности. Он все сделает сам.
Тревельян поднялся и поудобнее устроил посох за спиной, чтобы ненароком не зацепился за что-то. Переодеться он не успел, и хоть каждая клеточка его тела молила об отдыхе, он и не подумал их слушать. Вернется - тогда и отдохнет. Если вернется.
Он распахнул чердачное окно, почувствовав на лице приятный ночной ветерок, легко перебрался через подоконник, прошел по карнизу, в сторону проулка, спустился на карниз этажом ниже, еще один карниз, прыжок - и вот он на земле. Маг натянул перчатки без пальцев, пряча от самого себя след от пореза, и направился за город. Страшно ему не было. Гораздо больше он боялся за остальных. Корифей больше не угрожает их миру, а с остальным вполне справится Кассандра, случись с ним что.
- Далеко ли собрался, инквизитор?
Тревельян оглянулся. Позади него стоял Варрик - а кто же еще? - и невозмутимо поигрывал Бьянкой.
- А здесь, знаешь, какая история, ты послушай, это смешно: так вот, возвращаюсь домой после того, как навел панику в рядах нашей доблестной стражи и даже стал свидетелем одной очень семейной сцены, когда Авелин утешала своего паникующего супруга, так вот, возвращаюсь, и что я вижу: из моего дома кто-то вылезает! "Ничего себе!" - думаю я, у меня там гостит куча, хоть и покалеченных, но вполне себе знаменитых героев, парочка инквизиторов, целый отряд головорезов, не говоря уже о статусе принадлежности этого дома одному скромному писателю - и все равно нашелся воришка, рискнувший забраться в него в поисках мифических ценностей, которые я, между прочим, давно уже распродал. Надо, - думаю я, - пойти посмотреть в глаза этому самоубийце, вдруг у него совесть проснется или хоть здравый смысл, глядишь, и сработаемся, вставлю его в пару новых глав в качестве главного любовного интереса одной бордель-маман, у меня как раз персонажу изюминки не хватает, а тут такой шикарный типаж! Смотрю, а это ты, о котором еще только ленивый не написал. Расстроил ты меня, друг мой, ох как расстроил. Где я теперь возьму прекрасного домушника, очаровывающего неприступных дам?
- Советую использовать для типажа Дориана, - буркнул маг, складывая руки на груди. - На счет дам не уверен, а вот остальное - один к одному.
- Варрик отвлекся, инквизитор, но он прав. Куда ты собрался идти один, в темном городе? - из-за наместника, прихрамывая, вышла искательница и встала рядом с ним. Одно ее бедро было ощутимо больше другого, вероятно, за счет перевязки, но не заметно, чтобы ей это мешало.
- Кадан, ты... - тяжелый вздох, и Бык закинул на здоровое плечо свой топор, укоризненно глядя на него. - Ты решил пойти без меня? Понимаю. Но с чего ты взял, что я отпущу тебя? Сегодня я тебя уже терял, и не готов пережить это снова. Дважды за сутки даже для меня чересчур.
Инквизитор отвернулся. Стыдно ему не было, но терять время тоже не хотелось. Стараясь не смотреть на друзей, он произнес:
- Мне нужно отлучиться. По личному делу. Никого из вас я брать не собираюсь. Вернитесь в дом, это приказ.
- Извини, инквизитор, я давно уже не состою в твоей шайке, а значит могу идти туда, куда пожелаю. А желаю я проверить, куда это ты намылился с таким лицом, словно где-то в доме уже лежит твое завещание. Правда, Бьянка?
- Как и я. Я тал-васгот, забыл? Мы подчиняемся тем, кто нам платит, а рыжик как раз задерживает наши деньги. Значит я имею право на небольшой бунт.
- Не будь ребенком, Максвелл, - Кассандра смотрела строго и прямо. - Куда бы ты ни шел, мы все равно отправимся с тобой. Сейчас слишком опасно, чтобы гулять одному.
- Хорошо, - сдался Тревельян. - Но быстро и тихо. И делать то, что я скажу. Понятно?
- Станет понятнее, когда ты скажешь, что у тебя там за личное дело, - непреклонно протянул наместник.
Маг потер виски и отвернулся. Голова болела. И он все еще чувствовал, как в кармане, рядом с его собственным сердцем, магически пульсирует филактерия, показывая дорогу к хозяину, чье сердце он обязан остановить. Неужели придется откинуть этот план, и просто попытаться его прирезать? Нет... Нет, не успеют. У него одного быть может еще был бы шанс, небольшой, но все же, но у толпы калек шансов нет вообще никаких.
И маг принял решение. Что бы ни случилось, он спасет их. Спасет всех. И город тоже.
Я инквизитор. Я смогу. Я уже совершал невозможное.
- Я знаю, где Септимус. И я отправляюсь за ним, - и, не оборачиваясь больше, быстрым шагом направился к виднеющимся в сумраке очертаниям гор.
- Откуда?..
Этот вопрос повис в воздухе и остался без ответа.
Быстрее. Ночь уже давно перевалила за середину, время на исходе. Теперь, когда решение было принято, он ругал себя за медлительность, стараясь не думать о том, чем эта медлительность была вызвана - сейчас он не может в себе сомневаться, не имеет права. Тревельян ускорил шаги, остальные молча последовали его примеру. Лестницы, лестницы, лестницы - теперь он их почти не замечал, стремительно шагая к выходу из города. Закоулки, дворы, кривые улицы - все пролетало мимо, сливаясь в один сплошной поток сначала из белого мрамора, потом - из дерева и кирпича и наконец - стены кончились, они вышли из города. Попроси кто-нибудь после этого нарисовать на карте маршрут, по которому они прошли, он не смог бы этого сделать, но вот будет ли вообще это "после"?
Все чаще и жарче пульсирует филактерия в его кармане, все быстрее стучит его сердце. Дорога петляет меж камней, море впереди них поблескивает в свете заходящей луны, вот-вот наступит рассвет. Никто не проронил ни слова за время, что они шли. Руки напряженно сжимают оружие, усталые глаза смотрят на дорогу и, иногда, - на него. Инквизитор идет впереди и не оглядывается, хоть и чувствует на себе эти взгляды. Ему нечего сейчас им сказать.