Значит, нужно было ждать.
А «Русская правда»? Если она не будет найдена, есть надежда остаться в живых: ведь его арестовали 13 декабря, и он не был участником восстания.
Так неужели молчать?
Пока Пестель мучался сомнениями — открыть или не открыть царю местонахождение «Русской правды», один из молодых членов Южного общества, прапорщик Заикин, показал на следствии, что ему известно, где зарыта «Русская правда».
Следственная комиссия решила отправить Заикина на Юг.
Был яркий январский морозный день. Закованного в кандалы Заикина вывели из каземата Петропавловской крепости. Через три дня Заикин вместе с сопровождавшим его ротмистром Слепцовым и несколькими рабочими уже бродили в окрестностях деревни Кирнасовки. Впервые за много недель с Заикина сняли кандалы, но даже это не могло развеять его мрачного настроения.
«Русскую правду» зарывал не он, а его брат. Он только понаслышке знал, где она зарыта, и теперь боялся: а вдруг не найдет?!
— Канава… Здесь должна быть канава, — бледными губами шептал перепуганный Заикин.
Наконец канаву нашли, прошагали по ней метров двести.
— Где же? — насмешливо спросил Слепцов. Он давно подозревал, что арестант врет, просто хочет протянуть время.
— Ройте здесь! — дрожащей рукой указал Заикин. Звенел под лопатами мерзлый снег. Обнажился нетронутый дерн.
— Непохоже, что здесь недавно рыли… — в сомнении покачал головой Слепцов.
— Может, повыше немного… — пробормотал Заикин.
Прошли еще метров триста. Снова рыли и снова ничего не нашли. В третий раз тоже.
— Какого черта вы обманывали комитет и самого государя императора?! — взревел Слепцов.
Заикин побледнел как полотно и, схватив Слепцова за руку, отвел его в сторону.
— Что еще там? — презрительно буркнул Слепцов.
— Я никогда не имел доверенности от тайного общества, — трусливо шептал Заикин. — У меня эти бумаги находились только для передачи. Я знал это место лишь по рассказам. Но здесь, в Пермском полку, служит мой брат. Разрешите свидеться с ним, он все знает!
— Пишите все, что вы сейчас рассказали, — строго сказал Слепцов. — А мы сами разберемся.
— Но ведь вы слово дали! — с горечью воскликнул Заикин. — А требуете письменного объяснения…
— Ах да! — криво усмехнулся Слепов. — Слово… Ну хорошо, пишите брату записку. Как будто из Петербурга. Пусть укажет место.
Заикина отвели в одну из кирнасовских хат. Там написал он брату торопливую записку.
Оставив Заикина под присмотром жандармов, Слепцов поехал с запиской в Тульчин.
Семнадцатилетний прапорщик Заикин, получив записку от брата, тотчас отправился вместе со Слепцовым и указал место, где была зарыта «Русская правда».
Снова зазвенели лопаты, слой за слоем снимая мерзлую твердую землю. Глубже, глубже… Одна из лопат ткнулась во что-то мягкое, показался кусок клеенки.
— Она?
Заикин молча кивнул головой.
А через несколько дней «Русская правда» лежала на столе перед очами самого императора России…
Сергей Иванович Муравьев-Апостол был спокоен. За годы войны привык встречаться со смертью ежедневно и теперь равнодушно ожидал ее прихода. Пугало одно — гибель его принесет страдания близким. А больше всего на свете он боялся причинять людям горе.
На допросах он держался спокойно, подробно отвечал на вопросы, и показания его напоминали связный, обдуманный рассказ. Он ни от чего не отказывался, ничего не отрицал, старался лишь об одном — всю вину принять на себя.
Мучительны были очные ставки. Особенно с Бестужевым-Рюминым. Увидев Мишеля в грязном простреленном мундире, исхудавшего, бледного, отчего ярче выступили на лице рыжеватые веснушки, Сергей Иванович едва удержался от слез. Бестужев-Рюмин смотрел на него доверчивыми детскими глазами, и под этим взглядом он снова почувствовал себя виноватым. Недослушав обращенных к нему вопросов, Сергей Муравьев-Апостол сказал, что заранее подтверждает все показания Михаила Павловича Бестужева-Рюмина.
В камеру возвращался измученный, ослабевший. Рана заживала медленно, болела, гноилась.
Порой Сергей Иванович забывался, и тогда снился ему один и тот же сон: круглый стол в родном Хомутце, желтое пятно света от большой висящей лампы, а за столом милые лица сестер, маленького брата Васеньки, отца…
После второй женитьбы отца у мачехи со старшими детьми от первого брака начались нелады. Единственный, кто всегда улаживал конфликты, был Сергей Иванович. Потому в дни его приездов в доме царили мир и тишина. Даже своенравный Иван Матвеевич притирал и не мучил жену и детей капризами и притеснениями. Мягкий, добрый, Сергей всегда был любимцем отца. В его присутствии старик и сам добрел, словно подчиняясь мягкосердечию сына.