Милка напустила на себя важный вид и постаралась побольше надуть щеки:
– Лечение мы начнем с сеансов гипноза по вашему фото. Если через день-два не будет эффекта проведем небольшое обследование и повторим сеанс. Но мы надеемся справиться с вашей болезнью сразу после первого сеанса.
– Да вы что? Вы это серьезно? Вы правда на это рассчитываете?
– Правда. Только вам нужно подготовиться. Сразу после сеанса вам понадобится партнер для опробования. И на следующий день тоже самое. Если оба раза все пройдет успешно – считайте, что вы здоровы! Можете смело приходить и рассчитываться.
– Это просто фантастика! Это уму не постижимо. За один сеанс со всеми моими паталогиями? Просто не могу в это поверить. Неужели это произойдет сегодня?
– Давайте попробуем поверить. Сейчас вы вернетесь домой и как будете готовы к опробованию, сразу же позвоните нам на тот же номер. Только после этого мы с Луизой начнем сеанс. В вашем случае это займет не более 15 минут времени. Ну вот, пока и все. Можете идти готовиться. Ждем вашего звонка.
Пожилой еврей, потрясенный до основания всей этой информацией, встал со стула и неуверенной походкой покинул офис, забыв даже попрощаться.
Милка с Алинкой много дней репетировали прием клиента. Так им посоветовал тот же Юрий Глебович, подсказавший, что грамотная речь и опытная реакция на информацию о болезни клиента – все это поможет больному настроиться на полное доверие к целителю. А это важно, подчеркнул их первый клиент. ______
Пока она занималась с посетителем Алинка успела записать на прием на завтра двоих человек. Тут подошли фейсконтролеры.
Они зашли в офис и вместо обычного «привет» вполне официально поздоровались. Потом даже почти извинились за опоздание и, постеснявшись присесть на пуфики, заняли стойку по обеим сторонам тамбурного входа.
Милка с Алинкой переглянулись и дружно рассмеялись:
– Ну, чё встали, как кони? Садитесь, олухи! Журнальчики на столе пока посмотрите. Ничего страшного, если попадутся слегка фривольные фото. Нам положено. Это для нашей практики необходимые пособия.
Круглос и Пекониди покраснели, как раки, и молча сели на пуфики у входа.
В это время раздался звонок. Яков Абрамович доложил, что они с супругой Фридой к сеансу готовы. В трубке было слышно, как женский голосок, ехидно добавил:
– Прям, как юные пионеры! Ты помнишь, Яша, наш 5б в 64 году? …
Они выждали 15 минут, как положено.
– Алин, на сколько делений ставить? Боюсь я на три. Все же годы и сердечко у него … Но и случай запушенный, сосуды напрочь забиты!
– Давай жми на два деления! Самый оптимальный вариант. Потом, может добавим … _______
Однако, добавлять не пришлось. На следующий день только они появились в офисе, как услышали шум машины. Из подъехавшего к офису Мерседеса вышла пожилая супружеская пара.
Они еле протиснулись во вход с огромной охапкой дорогих красных роз. Пожилая Фрида плакала, беспрерывно повторяя:
– Это невозможно … Это просто невозможно! Это какое-то чудо, волшебство, Господи!
Яков Абрамович подошел к Миле, подал ей огромный букет роз. Потом поцеловал ей руку и произнес:
– Я до конца не верил ни вам, мои дорогие колдуньи, ни своему другу Юре. Я и до сих пор не верю. Даже после того, как будто ко мне вернулась молодость! Два акта подряд в течении двух дней – такое было со мной лет пятьдесят назад, не раньше. И это со всеми моими болезнями. Нет, это невозможно, но это ведь было, было! Это просто волшебство?
– Было и будет, дорогой Яков Абрамович!
Старый еврей достал из внутреннего кармана костюма портмоне и вынул оттуда приготовленные заранее пятитысячные купюры.
– Спасибо вам, дорогие мои, золотые мои ведьмочки, мои целительности! Удачи вам в вашем благородном деле! Будьте счастливы.
И они с плачущей Фридой тихо покинули офис.
Милка подала деньги Алине. Та пересчитала их. Там оказалось десять штук пятитысячных банкнот.
Алинка посмотрела на ребят и обратилась к подруге:
– Мил! Я отдам одну из этих бумажек ребятам за помощь, моральную в том числе.
Потом она подошла к журнальному столику и положила перед ребятами пятитысячную.
У Круглоса и Пекониди в отвисшей от изумления челюсти еще долго-долго не закрывался рот, а вылезшие на лоб глаза все никак не хотели вернуться в свое исходное положение.