Озадаченный, он посмотрел вниз на неё. «Ты не заинтересована? Тебе не любопытно, что она собирается сделать?»
«О, я знаю, что она собирается сделать. Она планирует убить меня». Собака говорила беспечно.
Он остановился. «Откуда ты это знаешь? Почему она хочет навредить тебе? Я думал, она здесь, чтобы следить за твоей деятельностью».
Говорящая села на задние лапы и подняла своё прекрасное лицо. «Мне сказал Старый Муж. СабСтрэйт Корпорэйшен хотела бы прекратить деятельность Биомантики. Частично - из-за экономических причин, но большей частью - из политических. И она ненавидит меня - это очевидно».
«Экономические причины?»
«Да. В последние сто лет... Не знаю, почему я не заметила раньше. Я любила сезон торговли, когда в своих больших краулерах приезжали торговцы и торговались за мои товары. Это было милое время и для Мужа была кампания. Я уже так давно не думала о том времени...»
Лицо Говорящей стало неподвижным от отвлекающих воспоминаний, а глаза окутала пелена.
Октофф подсказал: «И они перестали приезжать?»
Говорящая, казалось, стряхнула груз воспоминаний. «Да. Всё меньше с каждым годом, а потом - никого. Хотела бы я знать, уж не умышленно ли Старый Муж отвлекал меня, чтобы я не грустила. ‘Мода меняется’, - говаривал он, - ‘а потом меняется обратно. Не беспокойся; однажды они снова приедут’. Возможно, мне следовало волноваться по-больше». Собака снова встряхнулась.
Октофф попытался сменить тему. «Что ты выращиваешь?»
«Наркотики радости, Октофф... прекрасный набор, какой только можно найти на Селевэнде».
«А», - сказал Октофф.
«А ты? Чем ты занимаешься?»
«Сейчас я просто раб», - ответил Октофф и почувствовал внезапную усталость.
«Нет», - сказала она. «Нет, я имела в виду - прежде».
Октофф боролся с горечью, которая угрожала вот-вот заполнить его. «Прежде? Это сложно. Но, если чуть упростить... я крал рабов и освобождал их».
«Правда? И это было выгодное дело?»
Октофф улыбнулся. «Не очень».
Собака озадаченно вскинула свою прекрасную голову. «Понятно. Ну, я уверена, в нём были другие вознаграждения».
«В то время это казалось именно так».
Последовало недолгое молчание, словно Говорящая переваривала информацию. Наконец, собака снова заговорила. «А те, у кого ты крал рабов... они были злы на тебя?»
«Да, очень».
«И как же ты поступал с ними?»
Октофф покачал головой и вздохнул. «Я убивал их, когда мог». Припомненные чувства захлестнули его, всё - триумф и боль его прежней жизни, когда он был Октоффом Малхейро, великим освободителем. Кем-то значительным. Он осознал, что думает о тех, кого убил, об удовольствии, которое получал, обрывая их злобные жизни, о выражении на их злых лицах, когда они понимали, что скоро умрут.
Он попытался вспомнить лица тех, кого освободил, но ничего не вышло.
«Следовательно, твоё умение состояло в убийстве людей?» Голос Говорящей был беспечный, обычный.
«Я полагаю, ты можешь смотреть на это таким образом».
«Необычный навык в наши дни».
«Не так чтобы».
Он последовал за собакой через прохладную зеленую аллею шелестящих вязов к арочному проходу в высокой каменной стене.
«Это - сад Пузырьков», - сказала она.
Сад был небольшой, с несколькими дюжинами высаженных в горшках растений, аккуратно расставленных на шахматной доске из чёрного и белого гравия. Сами низкие растения были обычные, толстые зелёные листья окружали центральный пучок серо-розовых цветов.
Из центров этих пучков поднимались мерцающие формы - зверинец из мыльных пузырьков. Ближайшей ко входу была покрытая прозрачным газом обезьяна, которая пригнулась и смотрела на Октоффа кристальными глазами. Только цвета едва заметно переливались по поверхности этого пузырькового существа, и каждая видимая поверхность сияла радужным блеском.
«Что они такое?» Он внимательно осмотрел форму в виде большого рычащего медведя, по его прозрачным клыкам стекала слюна, его крохотные глазки были бледно-розовыми от ярости. Он осторожно потянулся к нему.
«Нет! Не трогай их - они очень хрупкие».
Октофф отдёрнул руку. «Прости», - сказал он и пошёл посмотреть на центральный предмет коллекции - прекрасную человеческую женщину, голую, с длинными, замысловато заплетёнными в косы, волосами и большими ясными глазами.
«Я не хотела быть грубой, Октофф. На самом деле, они не такие уж хрупкие, как выглядят, пока до них не дотронется человеческое существо. Они - генераторы фуга-газа, специально созданные для обеспечения специфических эмоциональных переживаний - дотронься ты до медведя, и он ощутил бы твою человеческую природу и высвободил бы газ».