А он, профессор Василенко, был товарищем министра образования в правительстве Керенского и одним из министров первого свободного правительства Украины.
Это же надо, возродили свое государство, вновь поставили во главе народа гетмана, однако этот неблагодарный народ - быдло, хамы, грязные пролетарии, от которых за версту разит машинным маслом и сожженным углем, и сельская малоимущая босота - почему-то не поддержала гетмана, наоборот, выступила против него, выступила с оружием, стала на сторону красных, объединилась с русскими...
И где теперь гетман, где украинская независимость, где национальные интересы?
Николай Прокопович почувствовал волна раздражения подкатила к горлу и заполонила его горечью и злостью. Ведь могла бы существовать независимая Украина - это ерунда, что создана с разрешения и благодаря поддержке немцев, - суверенная страна с гетманом Скоропадским во главе и собственным правительством, где тон задавали они с Дорошенко.
Боже мой, сколько сил и энергии приложил он лично, чтобы примирить ожесточенных националистов с кадетами, хотя бы теоретически, сблизить взгляды. Николай Прокопович недовольно пожевал губами. Лично ему совсем безразлична идея отделения Украины от России. Он не сторонник левогетманских экстремистов и петлюровцев, наоборот, ему больше по сердцу существование Украины в составе Российской Федерации, но федерации буржуазно -демократической, без большевиков. Наконец, можно было бы смириться с небольшой большевистской оппозицией.
Николай Прокопович иногда ловил себя на мысли, что растроганно вспоминает так называемую царскую реакцию, когда его, члена кадетской фракции в Думе, после убийства Столыпина арестовали и допрашивали в жандармерии.
Однако кто допрашивал! Не какой-то там чекист в кожаной куртке, а сам начальник губернского жандармского управления подполковник Кулябко. И допрос скорее напоминал беседу двух интеллигентов, которые почему-то не нашли общего языка. Правда, он тогда нервничал и наговорил Кулябко много несправедливого, возмущался и даже оскорблял подполковника, но тот воспринял это спокойно, более того, с оттенком иронии, как и положено образованному, умному и сдержанному человеку.
Теперь они с подполковником Кулябко стояли бы по одну сторону баррикады, тем более что вскоре после убийства Столыпина Кулябко уволили со службы и возглавил какую-то контору по продаже в России швейных машин " Зингер".
Николаю Прокоповичу сделалось грустно. Да, жизнь странная штука, то разбрасывает людей, то снова объединяет. Они с родным братом Костей когда-то грызлись, как псы. Костя ходил даже в " нелегалах " - хоть и меньшевик, однако социал - демократ, а царская охранка тогда не очень разбиралась в политических оттенках: социал - демократы были для нее опаснее чем левые эсеры, у эсеров все на виду, ну, бросят бомбу или застрелят какого-то губернатора, то на его место давно посягают двое или трое, а социал - демократы связались с рабочими, у них - организация, забастовки с политическими лозунгами, демонстрации, свои газеты - сначала " Искра", затем "Правда".
Николай Прокопович вспомнил, как когда-то ругал Костю, пытался вразумить, как спорили до пены на губах, чуть не дрались. Потребовалось время, неумолимое время, чтобы брат очнулся - во всем виноваты большевики с их догматизмом, упрямством и прямолинейностью.
Николай Прокопович увидел Костю издалека. Переходит Большую Владимирскую от университета - в вышиванке, пиджак нараспашку, ветер треплет волосы, еще не старый, хотя и густая седина в усах. Николай Прокопович не удержался от злой улыбки: пришла коза к возу. Теперь у них общая платформа, теперь Костя сам готов чуть ли не лечь за пулемет и очередями косить большевиков - где вы были раньше, уважаемый, с вашим лидером Плехановым? В демократию играли, речи провозглашали, прибегали к красивым жестам, когда Борис Викторович ставил вопрос ребром: демократия или большевики, другого пути нет, и большевиков надо устранить с исторической арены. Применяя вплоть крайние меры!
Тогда Плеханов испугался, не проголосовал за вооруженное устранение большевиков, ну а теперь облизывайтесь! Большевики окрепли, заморочили головы массам своей демагогией, село отошло за ними - конечно, не все села, преимущественно голь, однако, оказалось, в России голь - большинство...