Паровоз, попыхивая черным дымом, появился из-за поворота. Таракан немного высунулся из укрытия, на всякий случай, выставив вперед руку с наганом. Старый паровоз, слабосильный "Ов", "овечка", как его называют, а за ним почтовый, семь пассажирских и два товарных вагона.
Машинист уже заметил длинный сосновый ствол поперек пути, начал тормозить, - сукин сын, хорошо знает свое дело, остановил паровоз в нескольких метрах от препятствия, а мог бы и врезаться, повредить свою " овечку ". Лучше, если бы паровоз вообще сошел с рельсов, однако, не суждено, в конце концов, не страшно, вон ребята уже валят на путь за последним вагоном еще одну сосну, чтобы машинист не мог дать задний ход и бежать.
Таракан снова приподнялся на локтях и еще раз выстрелил из нагана. Сразу же ударил " максим ".
Таракан бросился к почтовому вагону, уголками глаз наблюдая, как из укрытия поднялись Грунтенко с Длугопольским и как рванули к железнодорожной насыпи другие ребята. А пулемет все строчил и атаману казалось, что слышит, как пули бьют по деревянным стенам вагонов.
Наконец " максим " умолк, двое ребят уже подскочили к паровозу, наставили винтовки, заставляя машиниста с кочегаром сойти на насыпь, другие рассыпались вдоль поезда, но большинство скопилось возле почтового вагона.
Таракан, расчетливо прислонившись к колесам неподалеку, заорал:
- Открывайте, сукины дети, потому что всех перестреляем! Видимо, охранники или испугались, или просто поняли, что сопротивление бессмысленный, - дверь приоткрылась, однако никто не выпрыгнул с поднятыми руками, зато из вагона вылетело нечто похожее на камни, Таракан сразу понял, что именно, и бросился на землю, закрыв голову руками.
Гранаты взорвались неподалеку осколки просвистели над головой атамана, не задев, он снова начал подниматься, однако из вагона резанули пулеметной очередью - Таракан увидел, как двое парней упали, срезанные ею, но сам он, слава богу, находился в мертвой зоне - пули циркали по земле рядом, в двух шагах, однако атаман чувствовал себя в относительной безопасности.
Таракан встал, прислонившись спиной к колесу, и заорал:
- Гранатами! Гранатами их, давай, ребята!
Но никто не откликнулся на его призыв - лежали, скрываясь от кинжальных пулеметных очередей, а минуты уплывали, и Таракан решил сам атаковать пулеметчиков. Нырнул под поезд, полез на четвереньках под дверь почтового, откуда строчил пулемет, достал " лимонку " и затаился. Выждав момент, когда " максим " застрочил вдоль поезда справа, выдернул кольцо, выпрыгнул из-под вагона, на мгновение увидел пулеметчика в фуражке со звездой, успел перехватить даже его взгляд - швырнул гранату в открытую дверь и упал снова под вагон, покатившись по шпалам к противоположной стороне насыпи.
Взрыва Таракан не услышал, но пулемет замолчал. И сразу встали ребята, открыли стрельбу, рванулись к почтовому вагону. Атаман выждал с минуту и убедившись, что красноармейцы прекратили сопротивление, выкатился из-под вагона.
Ребята лезли в почтовый, весело перекликаясь, матерясь и смеясь. Кто-то подал атаману руку, и Таракан, едва опершись сапогом на одну ступень приставленной лестницы, поднялся в вагон. Огляделся, увидел два тела у дверей - красноармейца и железнодорожника - и сказал зло:
- Так будет с каждым, кто сопротивляется славному отряду атамана Мельника!
Ребята зашумели весело, и кто-то подтолкнул к атаману уцелевшего красноармейца. Таракан сразу узнал его глаза - минуту назад скрестился взглядом, бросая в вагон " лимонку ".
- Доигрался?- Спросил жестко.
Красноармеец не ответил, смотрел исподлобья, прижимая ладонь к правому плечу - сквозь пальцы проступала кровь.
- Покайся, - предложил кто-то из ребят, - атаман у нас хороший, может, и помилует.
Но красноармеец поглядывал яростно, ненависть светилась в его прищуренных глазах.
- К стенке! - Приказал атаман. Кто-то подтолкнул пленного прикладом винтовки в спину, однако тот отступил на шаг и попросил:
- Дайте фуражку.
- Зачем тебе?- Захохотали ребята. - Все равно сейчас тебе конец.
- Он под звездой хочет смерть принять! - Догадался один из мельниковцев. - Не поможет тебе красная звезда!
Красноармеец отступил еще на шаг, наклонился над шинелью, на которой лежала фуражка. Вдруг упал, как потерял сознание. Ребята расступились, красноармеец резко вытащил руку из-под шинели, мгновенно выпрямился - Таракан увидел черное дуло нагана, попытался увернуться от пули, но не смог - красноармеец с первого выстрела пробил ему сердце.