Солнце ласкало лицо, и дышалось легко, но все же какой-то червячок затаился под сердцем, червячок еще невыясненной тревоги, а может, просто не привык бездельничать, и солнце, лавочка в сквере и детское вопли вокруг противопоказаны ему? Вероятно, противопоказаны, решил Мальцев через несколько минут и решительно поднялся. Но куда идти и что делать? В гости не привык, да и не к кому, а в кино не было денег. Может, действительно, куда-то на днепровские склоны? Однако там не лучше, чем здесь, в сквере. Ну, птиц больше, чирикают и трещат, теперь еще соловьи поют, и что? Вон у них в особом отделе помощник оперуполномоченного Брунько лучше соловья заливается, его даже на сцену приглашают - художественный свист... Этого Брунько попросишь, и он почтит тебя, посвищет, а соловья попробуй дождаться...
Мальцев заложил руки за спину и неторопливо двинулся к Бульварно - Кудрявской. Остановился возле столба, заклеенного клочками бумаги. Каких только объявлений не было на нем, и преимущественно - продажа. Продавалось кажется, все, начиная от дома на Соломенке и кончая попугаем, который умеет говорить. Мальцеву почему-то до полусмерти захотелось иметь попугая. Когда-то видел в зоосаде - большого, красно - зелено - синего, с умными, проницательными глазами. Попугай хитро посмотрел на Мальцева и вдруг обругал его:
"Дур-рак!"
Но Мальцев не обиделся. Разве можно обижаться на глупую птицу, которую учили разговаривать еще в проклятом царском режиме? Он подмигнул попугаю, словно вызывая на доверительный разговор, и птица действительно откликнулась на его желание, сердито поковырялся клювом в пушистом слюнявчике на груди, нахохлился и вдруг заорал:
" Ур- ра! Его Императорского величеству ур- ра!"
" У-у, контрик" - замахнулся на него Мальцев, хотел отправиться к заведующему зоосадом, чтобы тот переучил попугая или изолировал от пролетариев, но по размышлял и не пошел: на весь сад только двое попугаев, в африканские страны мировая революция еще не докатилась и неизвестно, когда еще трудящиеся Ганы или Конго смогут отловить и отправить им свободных от классовых пережитков попугаев.
Мальцев вспомнил, кто-то рассказывал, что видел у какого-то отставного боцмана попугая из самой Южной Америки и старый морской волк научил его матросскому языку - особенно вкусно тот попугай матерился и посылал гостей боцмана куда-то подальше... Вот, подумал тогда Мальцев, ближе к нам, по крайней мере, понятнее и без всякой контрреволюции...
А то: " Ура его императорского величеству!" Поставить бы к стенке, что бы не орал?
Упоминание о попугае разозлило Мальцева, потом мелькнула мысль: а может, это именно тот боцман продает птицу и не пойти ли посмотреть? На всякий случай запомнил адрес. Вероятно, боцман, потому живет на Подоле, возле Почтовой площади, в двух шагах от речного вокзала.
Рядом с объявлением о попугае на листе белой, еще дореволюционной бумаги были выведены каллиграфическим почерком:
"Даю уроки латинского языка и гимнастики. Михаил Алексеевич Павлюк. Гоголевская, 21, кв.3 ".
Мальцев подумал: ну и чудак, дал уроки латинского и гимнастики одновременно. По его глубокому убеждению, латыни могли учить только старые дураки, которые свихнулись на Риме или Греции, а для чего? Пролетарская власть отменила латынь и правильно поступила. Зачем рабочим и крестьянам засорять головы различными цезарями и брутами, больше, правда, Мальцев никого не знал, а о Цезаре слышал будто тот чем-то вроде царя, то есть их Николай, и правильно, по - пролетарскому совершил Брут, прикончив его.
Но почему этот учитель - старик учит одновременно и гимнастике?
Мальцев пожал плечами и отошел от столба. Пошел по Бульварно - Кудрявской вниз к Евбазе. Там рассчитывал дождаться трамвая и добраться до лачуги на Брест - Литовском проспекте, где жила тетя Захария. Вероятно, сварила картошки в мундире, а он купит на Евбазе сельди, можно вкусно пообедать.
Пройдя следующий квартал, Мальцев заметил на столбе знакомый уже лист бумаги, исписанный каллиграфическим почерком: следовательно, неизвестный старик все еще энергично призывал к физическим упражнениям и к изучению латыни.
Мальцев почувствовал раздражение: ну, чего старый лезет не в свое дело? Вдруг подозрение шевельнулась в душе: латынь и гимнастика? Все как-то они не сочетаются, что может здесь быть общего ?Добравшись Гегелевской, Мальцев, колеблясь, постоял на углу и все же свернул вправо. Вот и дом, указанный в объявлении. Двухэтажный, кирпичный, со старомодным крыльцом.