– Там было что-то, что ты хотела купить?
– Нет, но мне нравятся вещи, запакованные в пластиковые пакеты. Как думаешь, долго этот плащ висел в этом магазине?
– Мы можем его постирать.
– Via dei Condotti, numero 66, per piacere9, – говорю я таксисту.
Когда мы подъезжаем, она протестует и указывает на Испанскую Лестницу рядом с нашим отелем Хасслер, который, словно матрона сверху, неодобрительно смотрит на своих беспокойных детей.
– Мы возвращаемся в отель, потому что он на холме?
– Позже, – говорю я, вытаскивая её из машины.
Она вздрагивает от звуков толпы, но когда мы поворачиваем вниз на Виа Бокка ди Леоне, шум исчезает, и складка на её лбу разглаживается. В конце улицы я завожу её в Летто-ди-Анджели – ангел в постели. В крошечном салоне тихо. Я подвожу Наоми к маленькому дивану.
–
B
uongiorno, – к нам спешит нарядная продавщица в кремовой юбке-карандаш и шелковой блузке.
– Inglese, per piacere. Il mio fidanzata non parla l’italiano10.
– Что ты сказал? – шепчет Наоми.
– Что ты не разговариваешь по-итальянски.
– Allora11! Мы все говорим по-английски. Мне зовут Иветта. Чем я могу вам помочь?– Мы собираемся пожениться, да? – говорю я, накрывая руку Наоми своей рукой. – Мы ищем комплекты. Изящные, но оголяющие.
Иветта неодобрительно восклицает.
– Разве вы не знаете, что это должно быть сюрпризом?
Она своей властной рукой пытается отодвинуть меня, но я знаю, что Наоми не захочет остаться наедине с этими дамами, которые будут порхать вокруг неё, словно бабочки, и трогать её кожу.
– Нет. Я должен одобрить все вещи, как мужчина. Да?
Иветта медленно кивает и отступает, чтобы предложить свои товары. На полпути в мир моды, Наоми теряет интерес и утыкается в телефон. Я выбираю несколько комплектов и прошу показать халаты.
– Хочу, чтобы вся одежда была выстирана, высушена и упакована в запечатанные пластиковые пакеты. Доставить в отель Хаслер. Я буду ожидать доставку к восьми.
Наоми смотрит на меня с облегчением.
Вернувшись в отель, я велел Наоми поспать, а сам сделал несколько звонков, чтобы найти подходящую для неё верхнюю одежду. Сейчас летний туристический сезон, немногие магазины продают то, что мне нужно. Но звонок в частное ателье, наконец, привёл меня туда, куда надо. Я также прошу о чистке, упаковке в пластиковый пакет и доставки в отель. После этого отправляю электронные письма сестре и Братве, и замечаю новое уведомление о приходе средств. От увиденной суммы у меня расширяются глаза. Я проверяю счета Братвы, но там нет никаких изменений. Это только моё.
Когда перед ужином Наоми просыпается, я спрашиваю её об этом счёте.
– Я перевела часть денег Хадсона на твой новый счёт. Ты же знаешь, он умер, и не будет использовать их. Как думаешь, Дениэлу нужны деньги? Он больше не работает. Раньше он был в армии, но теперь ведь нет.
– Но...
Я останавливаюсь, не зная, что ей сказать.
– Он искал тебя.
– Да? Я этого не понимала. Долго?
– Восемнадцать месяцев.
У неё удивлённо расширяются глаза.
– Так долго. Это... это же всё время, пока меня не было, – её нижняя губа дрожит.
– Он любит тебя, Наоми. Так поступил бы любой брат для сестры.
– Тогда я точно должна отправить ему денег. Хорошо, что он больше не должен меня искать, верно? Я должна сообщить ему, что со мной всё в порядке.
Я смотрю на телефон, обдумывая просьбу Наоми. Дениэл слишком далеко, чтобы представлять реальную угрозу, поэтому я киваю.
Она берёт трубку, но не сразу набирает номер. Девушка нервно теребит руками металлический корпус.
– Что я ему скажу?
– Что ты решила помочь мне.
– Не думаю, что он купится на это.
– Думаешь, он попытается прийти и забрать тебя?
Она кивает.
– Он очень старается меня защищать. И должно быть чувствует себя виноватым, ведь это он хотел, чтобы я вышла и подружилась с людьми. Поэтому я отправилась в Канкун. Так меня и похитили.
У нас с Дениэлом много общего. Инстинктивно я, должно быть, почувствовал это, потому что положился на него, когда он помогал мне избавиться от главы Братвы Сергея Петровича. Жаль, что я не смог убедить его убрать и Елену. Но он не станет вредить женщине. Хотя Елена не женщина. Она чудовище. И день её расплаты придёт.
– Скажи ему, что ты хочешь отплатить тому, кому навредила, чтобы таким образом обрести мир с собой.
Она упирается своим обеспокоенным взглядом в меня.
– Как ты узнал, что я чувствую вину за свою работу в качестве Императора? Я никогда об этом не говорила.
– Потому что ты такой же человек, и у людей с синдромом Аспергера тоже есть чувства.