Это повлияло на меня. Он влиял на меня. Ни один мужчина не проникал так глубоко мне в душу.
— Я устал, Эмили, — сказал Рив, не глядя в мою сторону. — Это был длинный вечер. Для нас обоих. Поэтому, что бы ты ни хотела обсудить, пусть это подождет до завтра, когда мы хоть немного выспимся.
Хорошо, вот так в моей груди и лопнул пузырь привязанности. Какого хрена он отшил меня, даже не дав сказать ни слова? Не уделил ни капли внимания, после всего, через что мы прошли вместе? Как он мог спать, когда женщина, к которой когда-то питал чувства, лежала в соседней комнате, избитая и сломленная? И неужели ему совсем не хотелось спросить меня обо всем, что я скрывала, когда мне так хотелось расспросить его?
Просто он знал.
Если так, тогда все складывалось. Каким-то образом он знал. Что я не просто Эмили Уэйборн — актриса и шлюшка. А я — Эмили Уэйборн, бывшая Эмили Барнс. Лучшая подруга Эмбер. Я — Эмили Уэйборн — лгунья. Рив знал и поймал меня. Я едва могла трезво мыслить, едва могла дышать.
— Ты знал, — прошептала я.
Я врала, а он об этом знал. Мне нужно было услышать, что теперь станет с нашими отношениями.
Рив встал, снял джинсы и расправил простыни.
— Я же сказал, поговорим об этом завтра.
Я не могла ждать ни минуты. Не тогда, когда под угрозой были наши с ним отношения.
— Ты знал и ничего мне не сказал.
Я месяцами переживала, что Рив узнает о том, что я пыталась подобраться к нему поближе всего лишь для того, чтобы разузнать об Эмбер. Месяцами следила за каждым своим словом, неделями, снова и снова была начеку, а он все это время знал.
И чем больше я думала об этом, тем сильнее начинала испытывать не столько тревогу, сколько злость.
— Ты знал и позволил мне и дальше притворяться. Как ты мог?
Рив повернулся ко мне, недоверчиво прищурив глаза.
— Ты на меня злишься? Это ты под фальшивым предлогом ворвалась в мою жизнь, чтобы использовать меня. И теперь злишься на меня?
Меня скрутило чувство вины, эти обвинения были вполне заслуженные. У меня совсем не осталось сил защищаться.
— Ты прав. Поговорим об этом утром.
Я заметила кучку одежды, которую оставила у ванной комнаты, и подошла, чтобы собрать ее, уже думая о будущем. Продумывая варианты, как преподнести эту историю Эмбер. Без объяснений она не поймет — я надеялась, что она жива, когда познакомилась с Ривом, или что позволила себе влюбиться в него лишь тогда, когда думала, будто ее больше нет в живых.
Последнее было ложью: я никогда не позволяла себе что-то с Ривом и никогда ничего не контролировала. Теперь это стало очевидно: он манипулировал мной, а не наоборот.
Мною овладела ярость. Прижав одежду к груди, я резко развернулась к Саллису.
— Я думала, что она мертва, Рив!
Он уже ложился, но вновь сел на постели и удивленно взглянул на меня.
— Мертва?
— Как ты мог позволить мне верить в это? — В горле стоял комок, и я почувствовала на щеках влагу. Даже не заметила, как заплакала.
Рив на секунду задумался.
— Я понятия не имел об этом, — наконец, произнес он, гораздо мягче, чем до этого. И хотя Рив был профессиональным лжецом, сейчас мне казалось, что он говорил правду. — Почему ты так думала?
— Потому что Джо показал мне отчет о вскрытии. — А какого черта ты так не думал? У него ведь на почте было то письмо. Однако я пока не была готова признать, что рылась в его вещах.
Рив нахмурился.
— Вскрытие той неизвестной женщины, найденной в мусорном баке прошлой осенью? Как, черт возьми, Джо об этом узнал?
— Он мастер своего дела, — слукавив, ответила я, на самом деле не представляя, где детектив мог добыть эту информацию.
— Да, вижу. За исключением того, что на самом деле это не был отчет о вскрытии Эмбер, не так ли? — В его голосе снова появилась твердость, а вместо того, чтобы сожалеть о том, что оттолкнула его попытку проявить доброту, я радовалась, что вышла победителем. Я знала, как обращаться с грубостью. И понятия не имела, что делать, когда ко мне проявляли сочувствие.
— Описание в точности ей соответствовало. Включая татуировку на плече. — Я вздрогнула, вспомнив, как точно Эмбер подходила под описание. Не хотелось верить, что это была она. И я отвергала эту мысль так отчаянно, как только могла. Пока не осталась совсем без сил и не приняла ее. — Я оплакивала ее, Рив.
Нежность отразилась на его лице, но тут же исчезла.
— Если бы ты поговорила со мной об этом, я бы уберег тебя от этих страданий. Но ты не захотела.