Опускаюсь в путы кресла и закуриваю трубку с травами шалфея. Ароматный дым овевает меня, создавая ощущение затишья перед бурей, грядущей в моей голове.
"Лорелей"… — эхом отдается в моих думах. Где я уже встречал это имя?..
Внезапно все встает на свои места. Вчера в кабаке кто-то из местных вскользь обмолвился о некой зажиточной дворянской семье, ищущей личного секретаря — секретаря в дом Лорелей.
Но что это может означать? Зачем кому-то из Лорелей понадобилось обращаться ко мне через личное письмо? Богачи редко обращаются к жатвенникам с просьбой о смене мерности, так как эта их вполне подкупает…
Конверт, теперь снова черный, с одной строчкой текста внутри, дразнит меня своим загадочным содержанием: "Сандрина Эрналин Лорелей".
Делаю отрывистый вдох трубки, выпуская струйку шалфейного дыма, и готовлюсь отправиться в дорогу, которая сулит раскрытие некоторых подробностей и изменение хода моего бесцельного существования.
Поместье Лорелей
Сжимая в перчатках злосчастный конверт, я устало смотрю в окно кареты. Перед глазами открывается интересная картина: высокие снежные горы, густой фасад леса. Мост, по которому мы едем, окружен серостью зимней бездны и не замерзающим водопадом.
Вид его завораживает, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться к окну, желая ощутить туманные брызги на своем лице.
По мере того, как грохочет карета, пейзаж становится все более чарующим.
Горы простираются насколько хватает глаз, их вершины украшены чистым белым мерцанием. Деревья в окружающем лесу стоят высокие и гордые, их ветви усыпаны снежной пылью.
Затерявшись в великолепии сей природы, я не смог позабыть о своей ноше. Но жалкая бумажка в моей руке теперь ничтожна. Она не властна над этим мгновением чистой благодати.
Чем дальше уезжала карета в темный лес, тем теплее становилось.
Через час, когда мы уже остановились у ворот поместья, снег совсем сошел, и погода стала похожа на весеннюю.
Я попросил кучера высадить меня заранее, чтобы немного прогуляться. Головокружение, возникшее после перехода по мосту, подтолкнуло меня к поиску утешения в окружающей природе.
Через десять минут ходьбы я оказался в уединении дубовой рощи. Трава пахла поздней осенью, а ветер был теплым, как в начале апреля. Это было необыкновенное место, туманное и безмятежное.
Мне стало интересно, находится ли поблизости усадьба Лорелей или я удаляюсь все дальше в глушь.
Пока я рассуждал, вдалеке мелькнуло что-то белое.
Человек? Здесь, в глуши?..
Любопытство взяло верх, и я двинулся к той белой точке.
Осторожно раздвинув кусты шиповника, чтобы не нарушить уютную тишину, я вдруг остолбенел.
Все шумы в голове стихли, и я стал свидетелем самого завораживающего и прекрасного зрелища, которое видел за последнее время.
На другом берегу хрустального лесного озера на ветке дуба сидела молодая женщина. Она прислонилась спиной к коре, ее пепельные волосы слегка колыхались на ветру. Безмятежное выражение лица и полузакрытые веки свидетельствовали о ее умиротворенном состоянии.
Мое внимание привлекло ее белое платье. Кто в здравом уме наденет такой наряд в лес? Или травы шалфея окончательно опьянили меня до галлюцинаций?
Как бы то ни было, я не мог отрицать привлекательности сия видения.
Налетел порыв ветра. Ее юбка затрепетала. И я не мог не заметить ее прозрачности, обнажившей изящные ножки.
Я стоял, затаившись, и изучал ее, как хищник, которым я и был. Бледная, гладкая кожа, едва прикрытая тонкой вуалью подола, завораживала меня. Странно, но сердце учащенно забилось, а ладони вспотели. Это была необычная реакция для моего тела.
Волчий интерес, должно быть…
Я напомнил себе, что я не аристократ и даже близко не джентльмен. Да и нормальным жнецом я уже давно не был… Поэтому, я решил, что могу смотреть сколько захочу.
С неопределенной ухмылкой я оставил странную даму и вернулся на дорогу.
Продолжая свой путь, я не мог не задаваться вопросом, останется ли в моих мыслях ее неземная красота или исчезнет, как туман, окружавший ее.
Тимадра Лорелей была известна в городе как зажиточная виконтесса особняка Лорелей. Ее короткие белокурые локоны слегка подрагивали, когда она притворно смеялась, придавая немного теплоты ее в остальном холодному и высокомерному образу. Ее хищные серые глаза, казалось, хранили в себе тайны многих своих знакомых, создавая вокруг нее атмосферу интриги.