Сандрина на мгновение замешкалась. Но потом, она медленно кивнула, как бы находя утешение в моих словах.
На ее лице, которое теперь приобрело нежно-розовый оттенок, появилось подобие улыбки. Словно пелена бледности спала с неё, обнажив скрытую под ней красоту. В этот момент меня охватило чувство гордости. Возможно, я все-таки был хорошим секретарем.
Мерцающий свет свечей отбрасывал тени на потертые стены, придавая помещению секретности.
— Неужели, чтобы услышать себя в толпе, нужно кричать, перекрикивая других, или искать место, где молвишь слово только ты? — размышляла вслух Сандрина, вспоминая недавний инцидент ее тщетной попытки добыть газету.
Прислонившись к стене, девушка изучала оживленный зал, словно расшифровывая скрытые в нем послания.
— Зачем же искать? Это пустая трата половины жизни. Есть более легкий путь… Заставить других поверить, что здесь… Только ты можешь молвить слово, — мой голос оказался странно низким. Видимо, эль.
Я протянул девушке кружку в знак товарищества, но она отказалась, качнув головой. Эта особа теперь раздражает меня ещё и своим нежеланием предаваться простым радостям жизни.
— И как же, прости, этого добиться?
Ее взгляд встретился с моим.
— Во-первых, никому не говорить, как. Иначе все узнают, — нарочито спокойно проговорил я, делая глоток горькой жидкости. — Во-вторых, первое ты уже слышала.
— Умно, как глупо. — признала она с призрачной ухмылкой. — Глупо, как умно…
— Как есть.
Я поглядывал на девушку с растущим интересом, отмечая, как ее печальные глаза сканируют таверну, наблюдая за появлением и уходом посетителей.
Как по заказу, к нашему столику направились двое мужчин, их смех громко разносился по забегаловке. Я сразу узнал в них жнецов, их растрепанный вид свидетельствовал о тяжелом рабочем дне.
— Эскар!!! Сколько лет?! Темный Лорд! — воскликнул один из них, Марли, широко ухмыляясь.
— Не знал, что ты так высоко меня кличешь, Марли. Темный Лорд? Серьезно? — лукаво парировал я.
— Посмотри-ка на него, Грег! Каков плут! — хихикнул Марли, похлопав меня по спине.
Я перевел взгляд на Сандрину. В ее глазах читалось удивление и любопытство. Сия реакция позабавила меня сполна.
Как оказалось, мои коллеги по ремеслу были полны решимости поразить ее своими пьяными историями о наших выходках. Но я знал, что информация о том, что мы жнецы, не сойдёт с их губ. Мы не имели права разглашать своих должностей перед смертными. Не настал ещё тот день, когда баронесса узнаёт, что я вовсе не секретарь ей. А смерть ее.
Эти двое не уходили, пока каждый из них не отшутился по три раза подряд, борясь за возможность заслужить неуловимую улыбку моей спутницы. Но глупцы так и не поняли, что эта дама, сидящая за моим столиком, уже потратила свой дневной лимит пары улыбок на меня.
Я закатил глаза, как мне показалось, уже в пятый раз, а смущенная Сандрина, не в силах больше сдерживаться, коротко кашлянула, и на ее фарфоровые щеки медленно опустился румянец.
Изрядно перебравшие пива жнецы, не обращая внимания на собственное поражение, продолжали состязание, не подозревая, что ее внимание и улыбки здесь, всегда будут принадлежать отныне лишь одному.
— Так кто же были эти добрые господа?.. Я имею в виду, чем они занимаются? — поинтересовалась баронесса. Ее пальцы рассеянно выводили замысловатые узоры на полированном деревянном столе.
— Изволишь угадать? — на моих губах заиграла озорная ухмылка.
Она посмотрела на меня, ее глаза были полны невинности.
— Хм… Быть может, церковные служители?
Хах. Догадка близка, но так наивна!
У меня мелькнула опрометчивая мысль открыть ей правду, но я решил не делать этого. Не стоит обременять ее хрупкую душу знаниями о том, что жнецы так близко. Не стоит напоминать о ее просьбе покинуть этот мир. Пока…
Я попытался направить разговор в более приятное для меня русло, отвлечь ее внимание от теней, таящихся в царстве жатвы.
— …Могу ли я узнать, чем интересуется леди в свободное время?
— Читаю книги, — просто ответила она.
— …Какие книги?
— Все, которые я могу найти в поместье. Правда, наша библиотека совсем небольшая… Всего три тысячи томов.
Я не мог не поднять бровь от ее своеобразного определения "небольшая". Три тысячи томов могли бы занять смертного на всю жизнь, а она говорит о них, как о какой-то газетенке на вечер.
Мысль ненадолго задержалась на том, что баронесса, должно быть, провела в стенах той библиотеки бесчисленное количество часов. Тяжесть такого одиночества была невообразимой, и я не мог представить себе, что в жизни захочу прочесть столько. А она… у меня была вечной.