Но в любом случае следовало познакомиться с этой воинственной неонацисткой.
В толстенном гроссбухе, прикованном цепью к телефону-автомату, фамилия Раабе повторялась несколько десятков раз. Звонить из автомата не было смысла, это заняло бы уйму времени. Ганс вспомнил, что в их студенческой библиотеке есть такой же справочник. Он умолил огненно-рыжую девицу-библиотекаря выдать ему полупудовую книжицу на один вечер.
— Звони, — сказала девица, которую он предусмотрительно одарил пачкой сигарет, — вызванивай свое счастье.
Она строила глазки — пока безуспешно — уже нескольким поколениям студентов. Ганс попробовал затолкать справочник в брезентовую сумку — он не вмещался.
— Загадаю на наш будущий совместный вечер, — сказал он.
— Каким образом?
— Здесь сотни две абонентов с нужной мне фамилией. Если повезет и я не перевалю через первую десятку…
— Считай, что я уже выбрала столик в ресторанчике «Ты и я».
С этим напутствием Ганс в своей комнатенке придвинул поудобнее телефон. «Посмотрим, — пробормотал он, — улыбнется ли рюмка коньяка этой рыжей караульщице книг». Девушка заработала свой ужин: после нескольких бесплодных звонков (дважды его даже грубо обругали) он неожиданно услышал:
— Господина полковника фон Раабе нет дома. Назовите себя — полковник узнает о вашем звонке. Сейчас он находится на собрании ветеранов.
— Где-где? — растерянно переспросил Ганс.
— Господина полковника фон Раабе нет дома… — вновь услышал бесстрастное и понял, что общается с автоответчиком.
Это не могло быть совпадением: Раабе — полковник, к тому же «ветеран».
Он позвонил снова через час — трубку взяла девушка.
— Ирма Раабе? — спросил Ганс.
— Да. Кто вы и что вам нужно?
— Здесь Ганс Каплер, — как принято, отрекомендовался он. — Хотел бы с вами встретиться по весьма важному делу.
— Как же! — насмешливо ответствовала Ирма. — Уже одеваюсь и бегу…
— Зачем же? — немного спокойнее ответил Ганс. — Я могу и лично к вам приехать.
— Да ты еще и нахал!
Он решил немного ее осадить.
— Мы уже на «ты»? В таком случае, позволь заметить, что нахал не я, а твои громилы — после той демонстрации я отлежал две недели.
— Я им сделаю выговор, — резко сказала Ирма. — Плохо работают, такие, как ты, после встречи с нами должны лечиться всю жизнь.
— Слушай! — оборвал девушку Ганс. — Мы можем наговорить сейчас друг другу всякой чепухи, а дело есть дело, мне необходимо тебя повидать.
— Зачем?
— Объясняю. У меня в руках копии писем, которые тебя могут заинтересовать.
— Шантаж? Не выйдет. Ты действительно хочешь потратиться на лекарства?
Если бы не просьба Алексея, Ганс вообще не стал бы с нею разговаривать, такие психопатки недостойны беседы с нормальными людьми. И тем не менее он постарался ответить как можно спокойнее:
— Ничего общего с шантажом. Эти письма, кстати, не твои, и адресованы не тебе, их писала твоя мама.
— Ты уверен? И действительно разыскал эти письма?
До этого Ганс еще сомневался, но сейчас был убежден — если его собеседница знает о письмах — значит, она имеет прямое отношение к девушке из войны — Ирме Раабе. И ее тоже зовут Ирма… Это не совпадение…
— Ага, значит, тебе известно, что они существуют, — удовлетворенно констатировал Ганс.
— Я слышала только, что они могли быть написаны, — в голосе Ирмы уже слышались не раздражение, а неопределенность, удивление.
Для удобства Ганс решил впредь именовать ее Ирмой-младшей.
— Я их читал. Не волнуйся и не возмущайся: читал, не подозревая, что когда-нибудь разыщу дочь той девушки из войны.
— Как пошло читать чужую почту, — с презрением процедила Ирма.
— Бить по голове велосипедной цепью, согласись, тоже не очень порядочно, — съязвил Ганс.
Ирма вздохнула в трубку, тихо спросила!
— Они у тебя?
— Да. Уточняю еще раз: не подлинники, а копии, снятые с них. Работа хорошая, читается каждое слово. Но я знаю и человека, у которого оригиналы.
Ирма-младшая размышляла над обрушившейся на нее информацией — невероятной, неожиданной, словно бы сигнал из иных миров. У нее вскоре прошла первая растерянность, и она снова заговорила жестко и твердо: