Не в пример "моему" деду, которому в последнее время всё хуже и хуже- почти не встаёт, и даже, как мне кажется, стал лишь через раз людей узнавать, старейшина Микко у нас настоящий кладезь знаний, который под влиянием времени почти не "испортился". Ну, почти- это из-за последнего случая, когда едва в лапы чужаков не угодили,- почти ведь не считается, так? Мда... Но все равно, этот кладезь остаётся тем источником, к которому я время от времени- по мере необходимости- и припадаю
В связи с этим мне припомнился один разговор, случившийся накануне исхода. Тогда мучимый тем же вопросом, обнаружил в собственной голове чёрную дыру, размером с космическую, отчего было чуть не впал в смертный грех уныния, но тут же воспрял духом, сообразив где и каким способом смогу заполнить сию лакуну. Дед Микко тогда моему появлению совершенно точно не обрадовался, по причине того, что подобное в последнее время происходило слишком часто, и как бы не наоборот. Но слов выражающих это я не услышал, и счёл молчание за устраивающий меня знак согласия побеседовать- не считать же за отрицание его тяжкий вздох,- и примостился рядом с ним.
- Не вздыхай, старче. Можно подумать, что тебе со мной действительно тяжко,- начал я разговор.
А в ответ опять вздох, и:
- И откуда ты такой, шибко умный, на мою голову взялся?
Не стал отвечать- на подобные тривиальные вопросы ответ может быть только один. Вместо этого попробовал того утешить:
- Сам ведь знаешь для чего я тебя вопросами мучаю. Но погоди: в путь отправимся, и более докучать тебе не стану. Ну, или не столь часто...
- Твои слова, как пение птиц- так бы и слушал, и слушал... Ааахр,- старик заразительно зевнул,- Аж спать захотелось.
И выразительно уставился на меня с намёком, и я поторопился:
- Да, погоди ты спать. Я же тоже не просто так пришёл, и вопрос у меня достаточно серьёзный.
- Ну, давай свой вопрос... серьёзный...- улыбнулся тот в усы.
Зря ты, дед, так- вопрос у меня и в самом деле серьёзней некуда.
- Скажи-ка мне, старче: вот есть наш род, но мы ведь не сами по себе- где-то же и племя существует, к которому мы имеем отношение. Но почему же я про родственных нам людей ничего не слышу?
Старик задумался, и надолго, аж веки зажмурил. Но я к его манере уже привычный, оттого не спешу тормошить или каким другим способом выказывать своё нетерпение. Подобное, скорее всего, вызовет совсем другой от нужного мне эффект- были уже прецеденты, вплоть до ругани и отказов деда Микко общаться. Потому наилучшее в данной ситуации- просто обождать...
Наконец, старческие веки дрогнули и из-под кустистых бровей на меня с печалью глянули слезящиеся глаза:
- Так и есть. Вернее- было. Племя наше зовется- истинные люди. В незапамятные времена пришли наши предки с заката...
- Давно это было- много воды с тех пор утекло. Когда наш народ пришёл сюда, здесь уже жили какие-то дикие люди. Они не захотели жить с нами мирно, и тогда мы вышли на честный бой и победили...
Я покивал понимающе головой: ничего не меняется- сильный давит слабого...
- С тех пор мы жили мирно: охотились, рыбачили, сами разводили скотину, сеяли зерно... Из нашего народа я хорошо знавал два соседних рода, что жили на полдень- род Куниц, и на закат- род Лисиц, были и другие, но поселившиеся далеко- у нас большой народ,- я с удивлением отметил, что у деда Мика при этих словах спина выпрямилась и плечи развернулись. Но ненадолго, при следующих словах, он снова превратился в сгорбленного старика,- Был... Как пришли чужаки, то более я о тех родах и не слышал...
- Выходит, если есть ещё наш народ где-либо, то только на закате?
Старик пожевал губами, и после небольшой заминки, осторожно согласился:
- Вероятно, так оно и есть...
Разговор получился у нас содержательным, но, одновременно, малопродуктивным, по причине невозможности к использованию. Что толку мне от знания того, что мы не одиноки на этой планете, что, возможно, а возможно- и нет, где-то там существуют наши соплеменники. Если за столько лет никого из них даже близко не обнаружилось, то не означает ли это грустного- того, что даже если кто-то уцелел, то его весьма активно давят. Те же чужаки, или народы, которых дед Микко именует дикими- опасавшиеся нападать во времена, когда мой народ был сильным, но кто ему помешает сделать это сейчас- на ставших нынче слабыми?