— Что случилось? Я знал, что Грек к тебе хорошо относится.
— «Хорошо»... — расстроенно ответил майор. — Но это ничего не значит. Канарис превыше всего ставит свою работу, результаты. Достигая успеха, он и на меня распространяет свое благоволение. А от неудач он звереет, безжалостно привлекает к ответственности и строго наказывает даже своих ближайших сотрудников.
— Что же у него сорвалось? — поинтересовался Гейдрих.
— Люди Брауна десять дней назад задержали Радовича.
— Радовича? Кто он такой?
— Студент. Венгерский подданный, корреспондент одной будапештской газеты в Берлине.
— За что же его арестовали?
— Подозревают, что он агент Коминтерна.
Гейдрих вскочил на ноги. Было заметно, как он взволнован.
— Радович? Начинаю припоминать. Я, кажется, встречал его имя в каком-то донесении. Агент Коминтерна? Прекрасно! — Тихо рассмеявшись, спросил: — Но почему Канарис считает арест парня провалом?
Шульмайер тоже встал, приблизился к Гейдриху. Он должен выиграть битву теперь же, и сразу возникла мысль о возможной опасности. Ну что ж, останавливаться он не имеет права. Уж если он не убил Берната, то надо идти до конца.
— Рени, — спокойно сказал он, — я знаю, как ты ненавидишь Канариса, но и ты должен признать, что Грек самый талантливый военный разведчик всех времен и народов.
— Какое это имеет отношение к делу Радовича?
— Сейчас поймешь. Я говорил тебе, что французская военная разведка нам часто докучает. В соседних с рейхом странах она насадила своих резидентов, создав хорошо действующую сеть. Полгода назад Канарис раскусил их тактику. Французский генеральный штаб сообразил, какие возможности представляют собой акции так называемого Народного фронта коммунистов. Народный фронт — это противник нацизма. Гуманистическая обязанность всех наций, их интернациональный долг — бороться против рейха. Чешские, польские, венгерские, югославские коммунисты сражаются против нас, но никого из них невозможно склонить, чтобы он стал агентом французской разведки. Как можно поступить в данном случае? Секретная служба Франции делает так, что ее агенты работают от имени Коминтерна.
— Выходит, Радович работал на французскую разведку? — спросил Гейдрих.
— Вот именно. Радович — коммунист и твердо уверен в том, что выполняет задания Коминтерна.
— Где он теперь?
— В тюрьме «Колумбия». Вообще-то на парня донесли еще в Венгрии. Брауну сообщила о нем венгерская полиция. На будущей неделе Радович должен был встретиться в Париже с одним из руководителей второго бюро. Мы планировали проследить за ним, разведать при его помощи линии связи, а уж потом завербовать. Канарис рассвирепел потому, что план, в общем-то гениально им разработанный, провалился из-за вмешательства Брауна. И всю вину за это он сваливает на меня. Я, по его мнению, должен был предвосхитить события.
Гейдрих нервно заходил по комнате:
— Кто донес на парня?
— По имеющимся данным, Аттила Хайду, старший сын генерал-майора, лейтенант гусарского полка.
— Хайду? Сын военного атташе в Лондоне?
— Так нам сообщили. В настоящее время генерал-майор находится вместе с семьей в Берлине.
— Знаю, — сказал Гейдрих и, немного помолчав, добавил: — Он находился в Берхтесгадене в качестве одного из военных экспертов Хорти. Приятный, образованный человек. Хорошо подготовленный специалист, отлично разбирается в вопросах военной политики. Ты сказал, что этот парень... Как его зовут?
— Радович, Милан Радович.
— Коммунист?
— Да.
— Откуда семья Хайду знает его? Генерал, насколько мне известно, убежденный антикоммунист.