Уже на следующий день. Или тогда, когда я наконец очнулся от жуткого похмелья, я начал обдумывать план поиска этого мистера Х. Пробуждение в мокрой и холодной кровати не способствовало потоку мыслей. Тогда я спустился в кабаре позавтракать. Вкус горячей еды меня немного привел в чувство. Конечно, в такую рань никто не выступал. Людей можно было по пальцам пересчитать. Но я наблюдал за всеми, кто маячил перед моим взором. Я не знал, кого я ищу. Был ли это тот жирдяй, поглощающий третью тарелку маслянистого цыпленка? Или тот прыщавый парнишка, следящий за оборудованием на сцене? Или повар с жирными от масла усами? Один из этих волосков я обнаружил в своем омлете. Меня передернуло от отвращения. Завтрак был закончен. Я обошел все помещение, пока никто не обращал внимание на заблудившегося посетителя. Но не нашел ни одной подсказки, ни одной причины оставаться тут.
Улица встретила меня черными тучами. Холодный осенний ветер залезал мне под плащ, царапал опухшее лицо. Я направился было обратно домой, когда заметил те самые локоны на противоположной стороне дороги. На ней было длинное пальто, оставляющее только щиколотки на виду. И аккуратный французский берет. Словно она хотела казаться кем-то другим. Не из этого богом забытого места. Легкая улыбка коснулась кончиков губ. Но следующее зрелище быстро сбросило неестественное положение мышц. Рядом с ней стоял странный мужчина в остроносой шляпе. Он пересчитывал что-то в конверте. Оценивал ее формы, распуская руки. После кивнул и скрылся за первым поворотом. Я поспешил за ним, перебегая заполненную проезжую часть. Водители были явно не довольны моим поступком, но кто волновался об их мнении?
Я изучил каждый переулок, каждый угол этого злосчастного квартала. Никого. Голова закружилась. Кажется, я еще не отошел от вчерашнего вечера. Я поплелся обратно, пока не почувствовал жесткий удар по голове. Ноги подкосились. Веки стали чертовски тяжелыми. Я схватился за прихваченный в последний момент пистолет за поясом, но не успел даже вытащить его. Где-то вдалеке послышался грохот, потом перешептывания и мотор автомобиля.
В этот раз пробуждение было еще хуже. Голова раскалывалась неистово. Все тело покрывали мелкие царапины. Затылок покрывала запекшаяся кровь. Я оказался в некотором подобии темницы. Железные двери перекрывали путь к свободе. Решетки в крохотных оконцах едва пропускали свет. Темная сырая комната пробудила во мне старые воспоминания:
Стены задрожали от криков двух голосов. Отец вновь вернулся пьяным. Запах перегара проникал под щелью двери и заставлял мое сердце биться чаще от страха. Я знал, что будет дальше. Мать что-то ему говорила. Он не слушал. Кричал о чем-то своем:
— Сука, да ты бы хоть постыдилась мне что-то предъявлять, — я слышал стук, писк. Беззвучный. Сердце сжалось. Разум порывался выйти из комнаты. Встать против. Но тело предательски немело.
— Прошу, не кричи. Он спит, — еле расслышал я. Отец что-то швырнул в ответ. Толкнул тело к стене. И дверь в другом конце квартиры захлопнулась. Тихие всхлипы были слышны за стеной. Тело покатилось вниз к полу. Это она. Я чувствовал ее издалека. Она медленно приоткрыла дверь в мою комнату. Проверяла мой покой. Я зажмурил глаза, стараясь не попасться. Она в мгновение оказалась рядом. Мокрые ледяные руки дотронулись до моего лица. Я почувствовал желание разрыдаться от беспомощности. Но я должен быть сильным. Ради нее. Ради того, чтобы дать отпор.
Часть 4
Я видел его. Он был нашим соседом. Был коллегой отца, когда у него еще была работа. Я даже помню, как он ошивался вокруг моей матери. В детстве тебе все кажется правильным. Ты не задаешь вопросов взрослым об их поведении. Но только сейчас я понимаю, что все было не просто так. Он преследовал меня всю жизнь. Шел со мной в ногу, пока я не замечал двойной тени. И вот мы вышли на свет. Друг против друга. Все карты на столе.
— Мальчик мой, вот мы и снова встретились, — седой мужчина с золотыми зубами сидел напротив в обитом мягкой тканью кресле. Словно король, он возвышался над моим обессиленным телом. Покрытом царапинами и кровью. Я перед ним на коленях, но уверен, что он не остановится. Я бы тоже не стал, если бы мы поменялись местами, — Открылись глаза? Я ожидал от такого сообразительного мальчика куда больше. Твоя мать… Ух, горячая была штучка. Жаль, что попыталась сбежать. Попыталась выйти из-под моего покровительства. Я всегда был за ней. За всеми, кто ее окружал. И выпустил я тебя нарочно. Хотел поиграть со старой игрушкой. Вспомнить эти голубые глаза, которые молили меня о пощаде. Увидеть знакомые черты лица… Хоть и обезображенные шрамом.