Крик птицы стал для Дэвиса последней каплей. Пора возвращаться в машину! Он бросился вниз по холму, хотя ему казалось, что он бежит вверх. «Могло ли быть хуже?» – подумал патрульный Дэвис. И тут его фонарик погас.
Могло.
Служебная машина была прямо перед ним, окутанная туманом. Дэвис открыл дверь и запрыгнул внутрь. Спасён! Патрульный Дэвис сполз под рулевое колесо и закрыл глаза, чтобы успокоиться. С закрытыми глазами он не видел костлявую руку, которая взбиралась по сиденью позади него. Но скоро её тонкие пальцы легли Дэвису на плечо.
– Добрый вечер, господин полицейский, – сказал кто-то с заднего сиденья.
Патрульный Дэвис дёрнулся, от ужаса забыв, как дышать. В зеркале заднего вида он увидел лицо, похожее на череп. Череп смотрел на него и ухмылялся. Патрульный включил в салоне свет и обернулся, обнаружив на заднем сиденье вместо скелета вполне живую женщину.
– Вы кто? – спросил он.
– Разве вы не знаете?
Теперь, оглянувшись через плечо, патрульный Дэвис узнал женщину в лицо. Ведь он совсем недавно разглядывал её фотографию. В машине была Пруденс Пок, автор «Омерзительного Отряда».
– Они пришли за мной, господин полицейский. Духи мёртвых. А теперь они придут и за вами. – И Пруденс Пок рассмеялась жутким смехом, который никто не хотел бы услышать.
Патрульный Дэвис вдавил педаль газа. Пока патрульная машина спешно удалялась от тринадцатого шоссе, он связался со штабом и доложил ситуацию. Послушав по рации безумный смех, штабные сотрудники посоветовали Дэвису отвезти Пруденс Пок прямо в лечебницу Шеппертон, клинику для душевнобольных.
Персонал Шеппертона называл отделение в подвале подземельем. Там держали особых пациентов – тех, кого доктора сочли неизлечимыми. Тех, кто кричал, и тех, кто смеялся. Тех, кому никогда не будет позволено выйти отсюда.
Прошло уже несколько часов со времени ужина – необычное время для встречи в таком необычном месте. Флуоресцентные лампы проливали неестественно яркий свет на узкий коридор. Дверь лифта в его дальнем конце открылась; из него в холодное подземелье ступили два надлежащим образом одетых джентльмена. Первым был Коутс, ночной санитар. Рукой в перчатке он набрал на клавиатуре код безопасности. Послышался гул, за которым последовал механический щелчок замка. Створки защитных дверей разъехались, и санитар указал рукой:
– Сюда, доктор Аккерман.
Многоуважаемый доктор Аккерман стоял позади него. Признанный врач-психиатр и писатель, доктор Аккерман считался ведущим экспертом по неизлечимым душевнобольным. Доктор ждал, сгорая от нетерпения, пока санитар зажигал одну свечу за другой на старинном канделябре.
– Серьёзно, Коутс? Это слегка театрально, не думаешь?
– Театрально, сэр?
– Эти свечи. Здесь прекрасное освещение.
– Это пока. – Санитар повёл доктора Аккермана за собой по узкому коридору. – Во время грозы освещение здесь очень нестабильно. Поверьте мне на слово, доктор. Вы бы не хотели оказаться здесь в темноте.
Доктор вздохнул:
– Хорошо. Веди дальше.
Коридор, построенный из цементных блоков, был восемнадцати метров в длину с шестью пронумерованными дверями, по три с каждой стороны. Они вели в комнаты с мягкими стенами; в каждой – маленькое смотровое окошко. Единственным предметом интерьера в коридоре были круглые часы на дальней стене, закрытые металлической сеткой. Аккерман подумал, что за современным фасадом могло скрываться настоящее подземелье старых времён, а мягкие комнаты могли когда-то быть пыточными, оборудованными приспособлениями вроде дыбы или дробилки для колен. Ах! Кто-то сказал «игры для вечеринок»?
Когда доктор Аккерман проходил мимо одной из дверей, пациент за ней пролаял приказ:
– Мартин! Принеси мне чаю, Мартин! Оригинального! Немедленно!
– Сейчас не время для чая, полковник, – ответил санитар. Доктор Аккерман с любопытством посмотрел на него.
– Это полковник Таск, – пояснил Коутс. – Известный импортёр редких и экзотических товаров. Он с нами уже довольно давно.
– Могу я спросить, почему? Он говорит совершенно адекватно.
Санитар подошел ближе; мерцающие свечи канделябра придавали неестественное свечение его худому лицу.
– Некоторое время назад он привёз в Штаты египетскую мумию. Вместе с особыми чайными листьями. И кстати, вы можете найти все подробности в его карте. Так же, как и в Томе III.
– Я так понимаю, он идёт на поправку?
Санитар опустил голову.
– Боюсь, он безнадёжен, сэр. Как и остальные. Заперт в лабиринте собственного разума. Видите ли, у обитателей нашего подземелья, – он пробежался взглядом по остальным дверям, – есть одна необычная общая черта.