А еще у дядьки Гелона настоящий бронзовый меч имеется, поножи и шлем из кабаньих клыков. Он все это богатство с убитого врага взял. Гелон тогда изловчился его в бедро ранить, а когда тот кровью истек, добил в шею. Тимофей вздохнул завистливо. У него самого из оружия лишь копье и плохонький кинжал. Щит — дерьмо. Он его своими руками из лозы сплел и кожей обтянул. Стрела его, конечно, не возьмет, но если бросок доброго копья принять придется, то может и пробить. Дорого сейчас хорошее оружие стоит.
Тимофей посмотрел на море и прищурился. Он в охране походит лет десять, скопит серебра и сам купцом станет. А вдруг им повезет, и они ограбят по дороге городишко какой, или корабль купеческий на копье возьмут. Вот тебе и серебро. Грабеж на море — дело обычное и уважаемое. Им все занимаются, особенно сами купцы. Торговли все меньше и меньше от такой жизни, а людей, что с обозами ходили, столько же осталось. И жрать они каждый день хотят. А что будут делать тысячи голодных мужиков, когда у них оружие есть, а работы, наоборот, нет? Правильно, они будут сбиваться в шайки и разбоем заниматься. Куда им еще идти? Тимофею вот идти совсем некуда. Его в родных Афинах никто не ждет. Второй сын он. Их земля брату достанется, а он сам получил копье, нож и отцовский пинок под зад. Так он к материному брату Гелону в ватагу и попал. Третий год уже ходит. И в Угарите был, и в Тире, и городах Египта. Все лучше, чем коз пасти на каменистых пустошах Аттики, что не видели ни капли дождя уже пару лет.
— Ты чего это здесь разлегся? — услышал Тимофей недовольный оклик старшого. — Поднимай задницу, лентяй! Пойдешь с хозяином на рынок. Он девку продаст, а ты рядом постоишь, послушаешь. Нам, чай, с того доля причитается. Мы же ловили ее.
Гелон был воином лет тридцати пяти, крепким, но скорее широким в кости, чем мясистым. Напротив, он худой и мосластый, хотя на силе его это не сказывалось никак. Доспех свой, что весил больше, чем полталанта(2), Гелон носил играючи, а копье метал на полсотни шагов, попадая в мишень из тростника без промаха. Он и Тимофея гонял нещадно, пообещав старшей сестре сохранить жизнь сына. Именно поэтому и гонял. Прокаленная солнцем физиономия, перечеркнутая корявым шрамом от угла глаза почти до подбородка, излучала такое радушие и нежность, что Тимофей подскочил как от хорошего пинка. Собственно, до хорошего пинка оставалось пару ударов сердца, не больше. Дядька Гелон не отличался избытком терпения.
— Я тоже пойду, — Рапану, стоявший тут же, подтянул нарядный пояс и выжидающе посмотрел в сторону люка, откуда выводили рабыню.
— Спорим, она что-нибудь этакое учудит, пока ты ее продавать будешь? — шепнул Тимофей хозяйскому сыну. — На три сикля серебра и обед.
— Что учудит? — заинтересовался Рапану, который пожрать был не дурак. А за чужой счет — тем более. А уж серебро он и вовсе любил больше, чем родную мать. Положа руку на сердце, парень был жадноват.
— Такое, чего раньше не было, — заявил Тимофей.
— Принимаю! — протянул ладонь Рапану. — Отец сказал, чтобы я ее продавал, учиться же надо. Вот и посмотрим. Я ставлю на то, что все как обычно пройдет.
И тут Тимофей застыл, с жадным вожделением разглядывая прелестное лицо и гриву иссиня-черных волос, которые переливались искорками на ярком солнце. Он часто видел рабыню, но привыкнуть к этому зрелищу никак не мог, и каждый раз вздрагивал, словно мальчишка.
— Ты, что ли, языкастый, меня продавать будешь? — лениво спросила Феано, когда вышла из трюма и прикрыла глаза от яркого солнца. Она насмешливо фыркнула, увидев, как лицо Рапану вытянулось от изумления. — Смотри не продешеви. Если в бедный дом меня продашь, я на тебя лихоманку злую нашлю. Я верный заговор знаю.
— Я тебя высеку сейчас, сука! — купеческий сын даже багровыми пятнами пошел.
— Господин! Добрый господин! — Феано вдруг упала в ноги Рапану, обняла его колени и уставилась просящим взглядом огромных влажных глаз. — Прости меня, глупую!
— Эй! — поднял руку Тимофей. — Не бей ее, цена снизится. У нас с Гелоном четвертая часть! Забыл?
— Я разве тебе не говорила, что умею петь и танцевать? — умоляюще смотрела на Рапану девушка. — Я даже на кифаре играю!
— Нет, не говорила! — обрадовался Рапану, который уже почуял звон серебра. — Танцевать умеешь? Так за это еще денег попросить можно! Ладно, девка, так и быть, я тебя прощаю!
— Спасибо! Спасибо тебе, добрый господин! — с жаром произнесла Феано, встала с колен и как ни в чем не бывало заявила. — Мне нужен новый хитон! И гребень! Волосы совсем спутались, а я сегодня должна быть красивой.