Снующие по причалу, подобно уличным разносчикам, хроникеры отщелкали сотни футов пленки. Многие фото- и кинорепортеры улыбались, представляя себе, какая отличная шутка получится, если они сопроводят снимки пояснительными надписями типа «Последний рейс „Лузитании"».
Они засняли Плэмандонов, выходящих из такси, израсходовав при этом больше пленки, чем намеревались, так как мистер Плэмандон беспокойно копался в кармане, отсчитывая мелочь водителю. Миссис Плэмандон выглядела очень изящно в своей украшенной цветами шляпке. Молодой Эм, который решил проводить родителей, предстал исключительно опрятным в своем длинном приталенном пальто.
Как только старший Плэмандон ступил на палубу судна, рассыльный вручил ему телеграмму. Он полагал, что это какое-то сообщение, поступившее в последнюю минуту из его конторы, но, вскрыв ее, нахмурился и передал телеграмму сыну.
Это было самое странное послание из всех, какие им когда-либо приходилось читать. Оно предостерегало родителей Эма, если тем дорога жизнь, от поездки на «Лузитании» и было подписано словом «Смерть». Пока они обсуждали, не отменить ли поездку, на борт, чтобы повидаться с ними, поднялся их друг Дэвид Форган - президент первого национального банка Чикаго. Теперь телеграмму читал он, почесывая при этом затылок и обсуждая ее с Плэмандоном. Затем Форган пожал плечами:
- Это работа какого-нибудь помешанного, Чарли, - наконец сказал он, - забудь об этом!
Плэмандоны прошли в отведенную для них каюту, а рассыльный продолжал сновать между пассажирами, раздавая еще десятки телеграмм, часть из которых была также подписана страшным словом
«Смерть», а иные - «Джон Смит», «Джордж Джонс» и тому подобными распространенными именами.
Одну из них получил Вандербилт. Она гласила: «Из достоверных источников известно, что «Лузитания» подлежит торпедированию. Вы поступите лучше, если немедленно отмените поездку». Но и он игнорировал ее.
Семья Кромптонов - мистер Кромптон, высокий нескладный британец, живущий в Филадельфии, миссис Кромптон и шестеро их детей - возвращались в Англию на «неопределенное время». Четверо сыновей и две дочери сильно различались по возрасту: старшему Стефану было 17 лет и младшему Питеру - 9 месяцев от роду. Международные поездки для детей не были внове, так как деловые интересы их отца - директора судоходного предприятия «Бут стимшип компани лтд» требовали его присутствия в различных частях мира. Стефан, например, родился во Владивостоке, а тринадцатилетняя Альберта в Южной Африке. Они не получили подобной телеграммы.
Всего на борту «Лузитании» находилось 129 детей, включая 39 младенцев, лепечущих, хныкающих и орущих, чьи родители часто слышали от официальных лиц, представляющих компанию «Кунард», что поездка на «Лузитании» является наиболее быстрым и безопасным средством пересечения Атлантики, особенно для матерей и их детей, которые хотят побыстрее попасть туда, куда они спешат.
Любой посетивший «Лузитанию» мог заметить, что это - комфортабельное и совершенное судно. Сие подтверждало наличие детской комнаты, диетической кухни для младенцев и лазарета с доктором и нянечками, а также других замечательных нововведений: лифтов, помещений для собак и других домашних животных, путешествующих морем со своими хозяевами, телефонов и электрических сигнальных лампочек, а также помещений для горничных и слуг. Арочные дверные проемы, канделябры, инкрустации из красного дерева, дамасские диваны, глубокие и удобные «бабушкины» кресла, висячие зимние сады и пальмы в кадках - все это создавало элегантную и близкую к домашней атмосферу. Особенным преимуществом «Лузитании», которым ее владельцы неумеренно восхищались, была ее «непотопляемость». Двойное дно судна и водонепроницаемые отсеки считались достаточно надежными.
И только слабый запах просмоленного палубного настила, тросов, краски, машинного масла и смазки, угольного дыма, а также вездесущий солоноватый аромат моря подсказывали, что «Лузитания» все же остается судном.
Это необыкновенное судно пользовалось успехом у экстравагантных пассажиров. Один из них - Элберт
Хабберд, разместившийся в комфортабельной каюте на палубе «В» по правому борту, доверительно сообщал окружавшим его репортерам, жуя при этом яблоко, следующее:
- Я находился в дружеских личных отношениях с кайзером, но не знаю, как они будут выглядеть сейчас, поскольку, вы знаете, мною написаны некоторые вещи, которые могут ему не понравиться… И если я прибуду благополучно и германский император не захочет видеть меня в Берлине, то придется набраться терпения, чтобы повидать его позднее на острове Св. Елены.