Вся Канада была потрясена новостями о «Лузитании». На ее борту находились ее сыны и дочери, отправившиеся в путь, чтобы влиться в вооруженные силы. Монреальцам показалось, что повсюду воцарился мрак. Газетчики в больших городах и маленьких городишках с одинаковым рвением рылись в редакционных справочных столах в поисках дополнительных материалов об этом замечательном судне, которое сейчас лежало на дне на подходе из Атлантики к Ирландскому морю. Они извлекали из архивов пространные восторженные статьи, подобные той, которая была напечатана в
«Сайентифик Американ» в августе 1907 г.: «Двойное дно, простирающееся по всей длине судна, имеет высоту 5 футов… Имеется 9 палуб, а трюм подразделен на 175 отдельных водонепроницаемых отсеков, которые полностью удовлетворяют требованиям о непотопляемости при любой ординарной аварии».
Бостонская «Глоуб» вспомнила официальное заявление, появившееся после катастрофы «Титаника», в котором говорилось: «При аналогичном несчастном случае «Лузитания» осталась бы на плаву и смогла следовать своим ходом».
Для издателей, продолжавших выискивать способы проиллюстрировать громадность судна, это прозвучало как эпитафия. Они обнаружили, например, что «Лузитания» была на 34 фута длиннее, чем здание Капитолия в Вашингтоне, и поспешили с помощью фотомонтажа наложить ее изображение на фотографию этого здания. Другие издатели поместили фотографию судна в положении «на попа» рядом с небоскребом Вулворта. Подобные же вещи были проделаны и в Лондоне, где для сравнения использовали изображения моста Лондон-Бридж, здания Парламента и колонны Нельсона.
«Дейли Ньюс» пошла еще дальше. Ретушер искусно наложил изображение дымовой трубы «Лузитании» на середину улицы Аджил-стрит в Глазго, где она заняла место от одного тротуара до другого. Не будучи удовлетворенным этим, он изобразил трамвай и кебы, идущие через пещерообразное нутро трубы.
К вечеру экстренные выпуски газет появились на улицах рекордно рано. Хотя лондонцы уже попривыкли к ежедневным сообщениям о кровавой «бане» на континенте и постоянно испытывали страх перед угрозой новых налетов германских цеппелинов, новость о торпедировании «Лузитании» вызвала у них шок. Лондонские бобби даже хватали мальчишек-газетчиков, чтобы самим пробежать статьи и убедиться, что новость, к сожалению, правдива.
Постепенно вестибюль конторы компании «Кунард» на Кокспур-стрит начал наполняться людьми, большей частью тихими и сдержанными. Две дамы среднего возраста, например, «надеялись на чудо», как они сообщили.
Уинстон Черчилль, первый лорд Адмиралтейства, уже дал свои разъяснения. Он говорил, в порядке оправдания, что «наши ресурсы не позволяют нам выделять эскадренные миноносцы для эскортирования почтовых и пассажирских судов… основной принцип заключается в том, что торговое судоходство должно само заботиться о себе».
Посол США Уолтер Хайнс Пейдж в своем представительстве на Гросвенор-сквер около 4 часов дня получил краткое сообщение о том, что «Лузитания» торпедирована, что она выбросилась на берег и все люди спасены. Один из его друзей из страхового общества Ллойда передал, что судно взорвано спрятанной на борту «адской машиной». Не прошло и нескольких минут, как ему была передана другая телеграмма от консула Фроста, которая развеяла оптимизм первого сообщения.
Пересекая Гросвенор-сквер по пути в свою резиденцию, американский посол думал о том, что этим вечером он должен дать обед, который, несомненно, будут прерывать по мере прохождения жестоких бюллетеней через шифровальную комнату посольства. При этом он пребывал в замешательстве.
Даже англичане, сражающиеся во Франции, узнали новость до окончания дня. Е. Д. Флауэр из Уилтшира находился в окопе под Ипром, окруженный со всех сторон проводами. Вдруг он увидел, как телефонист снял наушники и повернулся к приятелю:
- Послушай, дружище! «Лузитания» потоплена! - крикнул он. - Только что сообщили по телефону из штаба.
- Она что, торпедирована? - спросил другой солдат, которого Флауэр считал «неотесанной деревенщиной».
- Нет, дуралей ты проклятый, - ответил телефонист, напяливая наушники, - просто столкнулась с креветкой!
Тогда, 7 мая 1915 г., сидя в окопе связистов под Ипром, они находили это крайне забавным. Над их головами разрывались шрапнели, и война, слишком реальная для них, продолжалась.