- Сейчас его распивают рыбы, - философствовал Виманн.
Дороти Коннер поймала себя на том, что сухо и официально потребовала комнату с ванной, будто по прибытии в какой-нибудь американский город. Гостиничный клерк не выказал особого удивления и назвал ей номер. Когда она пришла туда, то увидела комнату, которую ей предстояло разделить с пятью другими женщинами. Дороти попросила приготовить горячую ванну и пунш. После ожидания, которое показалось бесконечным, она получила маленькую плошку чуть теплой воды и бутылку холодного лимонада. Пожилая женщина, принесшая это, в качестве премии прочитала ей лекцию об эгоизме. Непьющий Брукс тоже томился жаждой. Он заказал большую бутылку ирландского виски, которое он прикончил вместе с соседом по комнате Чарльзом Джеффри. Это немного скрасило их существование. Они даже не потрудились оглянуться на процессию едва прикрытых женщин, проходивших мимо их полуоткрытой двери. Ранним утром Брукс услышал, как Джеффри спрашивает в сущности голую юную леди, смывающую с себя угольную пыль и грязь по другую сторону холла, не нужно ли что-либо приобрести для нее в городе.
Та, даже не взглянув в их сторону, ответила:
- Нет, благодарю вас.
Ответ ее они сочли вполне естественным.
Некоторых, подобно Теодейт Поуп, препроводили в постель. Теодейт била дрожь, хотя она и приняла большую дозу коньяка. В вестибюле по пути наверх она встретила молодого человека, который за ленчем еще на «Лузитании» так и не успел съесть свою порцию мороженого. Он ничего не мог сказать в ответ на настойчивые расспросы о том, спасся или нет Эдвин Фрэнд.
В ту ночь ни Теодейт, ни другие пассажиры с «Лузитании» так и не смогли отдохнуть. Щелкали выключатели, слышались стоны, опознавали маленьких детей, выясняли имена спасенных, вручали или принимали телеграммы.
Эвису Долфину дали стакан горячего молока и уложили в постель.
Арчи Дональд вместе с Вильсоном и Бильбру вышел на поиски своих знакомых по путешествию - Лорны Пейви и мисс Винтер, которые были зарегистрированы в отеле «Куинз».
Вилли Тернера принял местный банкир. В его квартире капитан выпил чая, сумел высушить свой форменный костюм и вскоре появился на улице. Выглядел он бодро.
Элизабет Дакворт оказали медицинскую помощь и поместили в отель «Вестборн». Только теперь она поняла, что испытала. Роль, которую эта женщина в возрасте 52 лет взяла на себя, оказалась слишком трудной, и теперь она «сломалась».
Оливер Бернард, потрясенный пережитым и увиденным, бродил по городу до тех пор, пока совсем не развиднелось. Он наткнулся на морг, где среди других ужасающих вещей увидел «груды тел, напоминающие проткнутых, поломанных кукол, лежащих в стороне, как какой-то фабричный брак». Впоследствии он никогда не мог забыть этого мрачного зрелища.
…Невинные жертвы войны - дети, чьи лица настолько потеряли естественный цвет, что не верилось, будто эти маски когда-либо были живыми, матери, жены и дочери, лежащие в ряд по стенам вокруг всего сарая, мужчины, нагие и полунагие… Во втором сарае солнце, просачивающееся сквозь грязные окна, слабо отражалось на нескольких золотых нашивках, по которым только и опознали (так были обезображены лица) капитана-администратора Андерсона, до конца остававшегося верным своему долгу. В третьем сарае среди искореженных тел легко можно было опознать бедного Чарльза Фромана - единственного, кто не был обезображен. Должно быть, он умер, совсем не сопротивляясь…
…Ужаснее всего было то, что в своей смерти все выглядели одинаково. Посмертные маски этих жертв не обнаруживали их индивидуальностей. Ничего, кроме отталкивающего безжизненного однообразия. Что стало с этими людьми, слепленными по образу и подобию бога!
Всю ночь и утро Бернард встречал пассажиров, ищущих своих близких или друзей, матерей, ищущих детей, жен, ищущих своих мужей, мужей, ищущих жен, братьев, ищущих сестер, и детей, ищущих родителей. Он надеялся встретить дочь Билла Линдсея - Лесли - или ее мужа Стюарта Мейсона, но этого не произошло.
Лесли, однако, была там. Консул Уэсли Фрост нашел ее тело на бальзамировочном столе в импровизированной операционной на задворках конторы отделения компании «Кунард». Она лежала, подобно статуе, олицетворяющей убиенную невинность.