Эмма сказала: То есть ты считаешь, они должны быть не только по-английски.
Вот именно, сказала я. Как только понял — непонятно, почему раньше не сообразил.
Ну, сказала Эмма, говорят же, что будущее — за компьютерной версткой…
Хочешь, я напечатаю письмо на 100 слов за минуту? спросила я, поскольку у меня была работа. Письмо на 50 слов за 30 секунд? Письмо на 5 слов — за 3?
Я надеюсь, тебе не очень скучно, сказала Эмма.
Я сказала: Скучно!
Я понимаю, это не очень интересно, сказала Эмма.
Я хотела было ответить: Но абсолютно завораживает. Однако разум взял верх, и я сказала: Главное, что у меня есть шанс подумать, чем заниматься дальше.
Вот именно таких банальных и скучных замечаний я бы предпочла избегать при умном и обаятельном человеке, но Эмме, похоже, немало полегчало. Я сказала: Этого-то я и хотела. Все совершенно нормально.
Работа была совершенно нормальная, Эмма — умная и обаятельная, а я жила в Лондоне. Я попыталась последовать примеру Рильке, но задача оказалась нелегкой. И дело даже не в преклонении пред чьими-то работами: Рильке преклонялся перед Сезанном, но Сезанну секретарь был без надобности, во всяком случае — платный секретарь. Мне не нравилась идея работать на Родена, чтобы преклоняться перед Сезанном; по-моему, если являешься к человеку под дверь, хорошо бы хоть преклоняться перед его работами.
Иногда я каталась на метро по Кольцевой и читала книжку по органической химии, иногда «Положитесь на Псмита» в 20-й или 21-й раз, иногда смотрела прекрасного и нелепого Шерлока Холмса в исполнении Джереми Бретта[27], а иногда, конечно, «Семь самураев». Иногда ходила в «Жареных кур Теннеси».
День проходил за днем. Миновал год.
Как-то раз в июне 1986-го я пришла в контору, а там у всех нервы на пределе. Нашу компанию сожрали с потрохами, и покупатель заверил всех, что издательство сохранит независимость. Это зловещее объявление трактовали так: скоро все вы станете лишними людьми.
Издательство купила крупная американская компания — она публиковала множество писателей, которых у нас в конторе нежно любили. Через несколько недель в честь слияния намечался большой прием.
Эмма раздобыла мне работу и разрешение на работу + теперь раздобыла мне приглашение на прием.
А надо сказать, что эта новая компания публиковала не только множество американских писателей, которых любили у нас в конторе, но также Либерачи, и приглашали меня отчасти из любезности, и одна из причин всеобщего восторга, одна из причин моего нежелания туда идти заключалась в том, что, по слухам, на приеме будет Либерачи. Под Либерачи я, естественно, подразумеваю не популярного пианиста, который прославился фразой «и всю дорогу до банка плакал», не любил ни одной женщины, кроме своей матери, и в середине 80-х умер от СПИДа[28]. Я подразумеваю известного британского писателя и путешественника, чья методика дала бы фору всенародно любимому музыканту.
Музыкант Либерачи ужасно техничен и ужасно искренен; что бы он ни играл, он играет со всей душой, и «Польку пивной бочки», и «Я снова увижу тебя»[29], и на грустных песнях из-под слоев туши выползает слеза и плюхается на фальшивый брильянт на бархатном пиджаке, и кольца на пальцах сверкают, прыгая по клавишам, и в тысяче зеркал он видит слезу, и тушь, и кольца, видит, как видит тушь, кольца, слезу. У Либерачи (писателя) все это тоже есть: скользкие замасленные арпеджио, самолюбование виртуоза, ловкие руки, отягощенные кольцами, сверкают по-над клавишами, профессиональная искренность, умеющая выразить цинизм, + сентиментальность, порнографичность, даже отчуждение + невыразительность. И однако он был не в точности как пианист, поскольку он, хоть и поистине обладал эмоциональными талантами музыканта, таланты технические умел лишь проецировать, ибо даже замасленное арпеджио — вопрос не быстроты рук, бегающих туда-сюда по клавишам, но
Л осведомляется, что такое βίηφιν. Я отвечаю, что он и сам прекрасно знает, + он говорит, что не знает.
27
Английский актер Джереми Бретт (Питер Джереми Уильям Хаггинс, 1933–1995) сыграл Шерлока Холмса в 41 эпизоде телесериала Майла Кокса «Шерлок Холмс» (
28
Либерачи (Владзю Валентино Либерачи, 1919–1987) — американский пианист и певец; фразой «и всю дорогу до банка плакал» он саркастически описывал свою реакцию на критику.
29
«Полька пивной бочки» (