— Но… нам ведь сказали, что это не на долго. — выдала одна из девушек и стоящие вокруг подтвердили.
— Да, всё так.
— Именно так нам и сказали.
— Как интересно, — протянул я, поглаживая бороду. — И кто же вам это поведал?
Взгляды всех присутствующих скрестились на Полине и я заинтриговано хмыкнул.
— Хммм. А ты откуда эту информацию узнала? — спросил у девушки, чьи губки вытянулись в презрительную плоскую линию. Ей явно не понравилось, что все присутствующие её сдали. — Ну же, расскажи нам, коль такая умная.
— Эту информацию мы получили от Сэра Георга, — заступился за девушку Энтони, потирая прижжённую на астральном плане грудь.
— Вот значит как. Ну ладно, мы с него тоже спросим, а пока… — я обвёл взглядом присутствующих и памятью Сергея Кравец прикинул, что именно приказал бы им сделать Яков в первую очередь. — А пока слушайте. Защитный периметр частично разрушен. Необходимо залатать бреши и восстановить турели, пока Одержимые не попёрли. Кто у вас за дронов и боевые установки отвечает, вы?
Из пятёрки парней, облачённых в карго-штаны с кучей карманов и петелек с инструментами, вперёд вышел самый рослый и кивнул.
— Да мы. Меня зовут Кен Гирвурд.
— Отлично, Кен. Тогда займитесь этим, а то до утра мы можем и не дожить. Примите на кухне что-нибудь бодрящее и пока не закончите, спать не ложитесь. И кстати про кухню. Если не ошибаюсь, вас зовут Семюэль Дон? — уточнил у низенького мужичка с тонкими усиками.
— Дон Семюэль. — нисколько не пряча свой итальянский акцент поправил меня шеф-повар.
— Хорошо, Дон Семюэль. Обеспечьте парней крепким кофе и можете отдыхать. Ввиду отсутствия ртов, на завтра у вас особой работы нет, но вот ближе к вечеру будьте готовы, привезём вам нахлебников. И вот к слову о перевозках. Аркадий Иванович, предоставьте нам с Яковом список лётных средств и, желательно, грузовых. У нас намечается переселение выживших, так что…
— Ну наконец-то! — воскликнул этот почтенный автомеханик, чем изрядно меня удивил. — Всё в лучшем виде подготовим Семён… эм… А как вас по батюшке величать?
— Алексеевич, — ответил ему и не стал препятствовать, когда он подошёл и горячо пожал мою руку. По меньшей мере это выглядело странно, ведь всего минуту назад он смотрел на меня с куда меньшей симпатией. — Лааадно. По срочным делам вроде всё.
— Но подождите, Семён Алексеевич, — вышла вперёд одна из дородных женщин в белом переднике. — А тела-то куда девать прикажете? Как обычно или…
На этот запрос я чуть не ответил предложением Грея, а именно — закопать и прочесть молитву. В этом порыве меня бы точно не поняли, поэтому, повернувшись к Энтони, я спросил.
— А что, у вас тут ещё какие-то методы утилизации присутствуют?
И каково же оказалось моё удивление, когда он мне ответил.
— У нас в ходу кремация и консервация в стационарном храназе. В основном хозяева используют… то есть, уже использовали последнее.
— Но зачем? К чему трупы в доме складировать? — от такой новости я аж скривился.
— Это мне неведомо, — пожал плечами Энтони. — О том знает только Сэр Георг.
— Ясно. Тогда исключительно кремация. Энтони, проследи за исполнением работ. По всем вопросам к Якову, — твёрдо заявил и повернулся к выходу. — И теперь последнее. Вит, веди в лазарет. Полина, ты идёшь с нами.
— Я не обязана… — начала снова крутить свою шарманку блондиночка, на что неотрывно смотрящий на неё Чёрный ворон не выдержал.
С угрожающим шипением он окрысился, перелетел на её плечо и размеренно прокаркал в опасной близости от её лица.
— Кхаар-кхеарр-кхх… «Клювом в глаз или в жо…»
— Он говорит, что тебе лучше не дёргаться, иначе он сам за себя не отвечает, — перевёл ей с вороньего, хотя Чёрный и без того выглядел красноречиво. — Так что, на твоём месте я бы отнёсся к его намерениям серьёзно.
Стараясь держать своё красивое личико подальше от его острого клюва, Полина закивала и мы двинулись по делам насущным. И пока мы шли, меня никак не отпускала одна мысль. Сравнивая по памяти Грея людей прошлого, с людьми нынешними, я находил разительное отличие в поведении, которое я никак не мог объяснить.
Причём поведение это являлось далеко не частным случаем.
В ужасающей массе своей нынешние люди слишком уж легко относились к смерти. Что здесь, что в Светлозёрске, да даже в моей деревеньке почти никто над умершими не горевал. Да, сокрушались и сетовали пару дней и после в спокойной грусти годик-другой жили, но вот чтобы полноценно чувство потери переживать, этого не было. Умер и умер. Дрон утилизатор в последний путь унёс и только светлая память с тобой об усопшем осталась.