— Пошалить? Карлсон, а как это? — голосок мальчика звучал неуверенно, но дрожал от предвкушения близкой забавы.
— У-у-у эао ффу-аа…
— Где, ты говоришь, он стоит?
Никлас не понял, о чём говорит мальчик. Осветив маленькую фигурку и часть сооружения, возле которого она стояла, детектив увидел, что Малыш смотрит прямо на него. Прикрыв глаза ладонью, мальчик улыбнулся:
— А он тоже жулик, как и те двое?
— Эууу-аа-оо ошшшааа-ффууо…
Никлас шагул вперёд, потом ещё.
— Эй, мелкий! Не волнуйся, стой, где стоишь! — рука Содерсберга уже почти что ощущала шероховатость ткани свитерка Малыша. — Я возьму тебя за руку, и мы спустимся вниз, к твоим родителям…
Мальчик отступилл, не позволяя пальцам детектива дотронуться до себя. Повернулся к груде старых досок (они могли быть домиком, когда-то очень давно) и почти что выкрикнул:
— Да, Карлсон, он такой же, как они! Давай пошалим!
Никлас ещё пытался ухватить мальчика за руку, шестым чувством осознавая, что этого делать не следует, когда от кучи гнилья и ветоши на него дохнуло холодом и странной смесью запахов. Здесь была лаванда, старое сено, ноябрьская дорожная грязь и ландыш, роза и тухлая селёдка. Никлас отшатнулся, нога соскользнула по ребру черепицы, пытаясь предотвратить падение, он выпустил телефон из рук и, уже шмякнувшись на бедро, начал цепляться за скользкую керамику. Содерсберг проехал мимо большой каминной трубы и затормозил на самом краю крыши, распластавшись словно краб в полосе отлива. Запах догнал его лишь мгновение спустя. Никлас рассмотрел среди вечернего мрака слабое мерцание, небольшое пульсирующее пятно, серое, точь-в-точь рябь помех на допотопных чёрно-белых телевизорах со слабым приёмом сигнала. Не пойми откуда в голове появился образ зависшего в воздухе пухлого человечка в рубашке и старомодных штанишках с помочами. За спиной человечка размеренно вращался винт, помогавший человечку удерживаться в воздухе. Никлас тряхнул головой, прогоняя образ. Мерцание-пятно-запах навалилось на него. «Спокойствие, только спокойствие! Сейчас я вас настигну — вот тогда и похохочем…» Детектив не чувствовал никакого давления, но щекотание бесплотных пальцев в области живота и подмышек подбросило его подобно увесистому электрическому разряду. В голове, так же, как и прошлый образ, появились слова «низводить» и «курощать». Уже чувствуя пустоту под ногами, Никлас, захлёбываясь от принуждённого хохота, вскинул руку с оружием, ещё пытаясь поймать на мушку пятно, мелькавшее перед ним. Выстрел, второй, захлёбывающийся смех и короткий вскрик перед тем, как Никлас тяжело рухнул на асфальт тротуара…
— Малыш-Малыш, как же ты нас напугал…
Женщина сидит на краешке детской кровати, крепко держа за руку мальчика, лежащего под одеялом. Она, видимо, взволнована, в отличие от него.
— Ну чего вы беспокоились?
— Ну а как же иначе? Ну ты подумай сам. Ну что было бы, если бы ты упал с крыши? Хорошо?
— Не-а…
— Ну что было бы, если бы мы тебя потеряли?
— Вы бы тогда огорчились?
— Огорчились… Ты же прекрасно понимаешь, что ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой.
— Даже за сто тыщ миллионов?