Гора Телефрия, господствуя над мысом Артемисий, отгораживала своими лесистыми отрогами северный берег острова Эвбея от его внутренних областей, изрезанных невысокими горными хребтами и узкими долинами. Склоны горы были покрыты густым лиственным лесом и зарослями дикого орешника.
В лесу царила прохлада, в ветвях лип и дубов звонко щебетали птицы. Широкая тропа была укрыта тенью от нависавших над ней могучих крон, сквозь которые не мог пробиться ни один луч солнца. Под ногами Фемистокла шуршала сухая прошлогодняя листва. Эта тропа была проложена местными пастухами, издавна гонявшими коз на высокогорные луга. В одном месте торопливые шаги Фемистокла спугнули несколько серн, которые коричнево-желтыми тенями мелькнули среди деревьев, уносясь в глубь чащи. Топот маленьких копыт быстро растворился в шуме листвы, колыхаемой ветром, и в несмолкаемом птичьем гомоне.
Вершина горы Телефрии представляла собой узкую седловину, покрытую травой, с двумя конусообразными известняковыми пиками по краям. Расстояние между этими скалистыми утесами было не меньше трехсот шагов. В стародавние времена, когда на Эвбее жили легендарные абанты, на вершине Телефрии, обдуваемой всеми ветрами, стояло поселение этого древнего племени. Следы селения в виде полуразрушенной башни и фундаментов домов, заросших травой и барбарисом, были видны и поныне.
Возле руин каменной башни Фемистокл еще издали заприметил красную хламиду Еврибиада и серые плащи его спутников. Неподалеку на круглой площадке из плоских камней лежали тонкие обгорелые стволы срубленных кленов и ясеней, покрытые еще горячим дымящимся пеплом. Это были остатки сигнального костра, с помощью которого эллинские дозорные на Эвбее сообщались с греческими наблюдателями на острове Скиаф. Ночью афинские триеры забрали со Скиафа эллинских лазутчиков, так как на этот остров вот-вот должны были высадиться персы.
– А вот и Фемистокл пожаловал! – Поликрит дружелюбно протянул руку подошедшему афинянину. – Привет тебе, друг мой!
Фемистокл крепко стиснул пальцами локоть эгинского наварха, одновременно ощутив такое же сильное пожатие на своем правом локте. В те времена мужи, равные по рождению, совершали рукопожатие не ладонью в ладонь, а локтем к локтю.
Еврибиад и Адимант, обернувшись, тоже поприветствовали Фемистокла, но без малейшего дружелюбия в голосе.
– Взгляни туда, Фемистокл! – сердито обронил Адимант, указав рукой на видневшиеся вдалеке скалы полуострова Магнесия, возле которых вдоль песчаных пляжей и небольших бухт в несколько рядов стояли корабли персидского флота. – Взгляни на этот лес мачт и скажи нам откровенно, смогут ли наши двести восемьдесят кораблей победить эту вражескую армаду! Ты не верил донесениям наблюдателей с острова Скиаф, так, может, теперь ты поверишь своим глазам!
– И впрямь, Фемистокл, любопытно узнать твое мнение, – сказал Еврибиад. – На военных советах ты так ловко раскладываешь на столе бобы, изображающие наши и персидские триеры, с таким азартом объясняешь, как нам следует действовать против троекратно превосходящих сил врага… Однако выясняется, что флот Ксеркса не втрое, а впятеро превосходит наш флот.
Отсюда, с горной вершины, Эвбейский пролив показался Фемистоклу не таким уж и широким, каким он виделся ему с палубы корабля. Оказалось, что и цвет морской воды с высоты птичьего полета имеет далеко не одинаковый оттенок. Ближе к суше море серебрится голубоватой лазурью, а вдалеке, возле острова Скиаф, морские волны имеют цвет темного ультрамарина. Там, где торчат верхушки подводных скал, разбиваются пенные валы, а над мелководьем морская вода кажется зеленоватой дымкой или светлым пятном, покрытым рябью из маленьких волн.
Горный кряж на полуострове Магнесия казался голубым, сливаясь с синим безоблачным небом. На фоне горных склонов и белой прибрежной полосы многочисленные суда персов были прекрасно различимы. Сотни и сотни кораблей стояли бортом к борту на якоре или приткнувшись носом в низкий берег.
– Вполне возможно, что флот Ксеркса впятеро превосходит наш флот, – промолвил Фемистокл после долгой паузы, во время которой он внимательно вглядывался в противоположный берег Эвбейского пролива, занятый врагом. До него было около восьмидесяти стадий. – Но это не означает, друзья мои, что мы должны уйти отсюда без сражения. Этот пролив не настолько широк для того, чтобы персидские навархи смогли развернуть здесь в боевой порядок все свои суда. Мы же без труда сможем это сделать. К тому же нам ведомы все здешние рифы и мели. Мы же у себя дома, а варвары – гости незваные.