Тут он закашлялся, и Ева узнала кашель своей мамы. Голоса и звуки стожар подделывал легко. Без растягивания рта и заметного напряжения горла. Филат воспроизводил их как птица, которая вообще не видит разницы между голосом человека, гудком паровоза, скрипом двери и собачьим лаем.
– Откуда ты знаешь, как кашляет моя мама? – спросила Ева.
– Услышал мельком, когда под вашими окнами ходил… А к передразниванию у меня с детства дар! – ответил Филат и без усилия, как шелуху, отбросив чужой голос, вернулся к собственному: – Уходим, быстро!
– Никуда я с тобой не пойду! – упрямо сказала Ева.
Филат драматично вскинул руки:
– Как это не пойдёшь? Ты ещё спасибо скажи, что я с тобой вожусь! Только подумай, во что ты меня впутала! Мало того что четырёх магзелей упаковала – ты ещё им карманы пропылесосила!
– Я?!
– А кто – не я же! Кого они видели? Тебя! Я остался за кадром. Кого паутиной подцепили? Тебя! Жёлудь чей в кармане? Твой! Рыжьё у кого? У тебя! Я-то тут при чём?.. У меня магии меньше, чем у новорождённой феи, не отведавшей ещё цветочной пыльцы!.. Ну всё! Если помощь не нужна – тогда пока! – И Филат небрежно пошёл, сунув руки в карманы.
Ева, опомнившись, догнала его:
– Я с тобой!
– Прекрасно! Теперь под мост!.. Ставим себя на их место. Сбежала девчонка с рыжьём… ухлопала четверых… какой будет их ответный ход?
– Эй! Неправда! – возмутилась Ева.
– Привыкай: у магзелей правды нет, есть факты… Первым делом подтянут силы и оцепят площадь. Кого-то пошлют проверять электрички, кого-то в метро… – Внезапно Филат поймал Еву под локоть, заставив её обогнуть тумбу с театральными афишами.
– Зачем? – задыхаясь от быстрой ходьбы, выдохнула Ева.
– Как зачем? Посмотри на афишу!
– И что?
– Внимательнее посмотри!
Спектакль назывался «Чудес не бывает». И тут же сами факты доказывали обратное. Лицо с бумажной афиши ёрзало глазками по улице.
– Не бойся! Он только вблизи видит! Ишь чего учудили! Афиши оживили и шпионить заставили… Сколько ж магров надо было ухнуть! – Филат покачал головой. – И тот пост у турникетов! Целых пять магзелей! Там обычно и одного не стоит… Кому-то ты очень насолила! Вот только интересно – кому? Рыжья-то у тебя не особо много… – Филат цокнул языком и вдруг потянул Еву направо, к магазину с зеркальной витриной. – Давай мы тебе внешность слегка подправим! Конечно, серьёзные маги, которые выше четвёртого уровня, тебя и под мороком увидят, но против афиш и прочей мелочёвки сработает на ура!
Он ещё только обещал, а из кармана уже была извлечена грязная соломенная шляпа с цветочками – крошечная, не больше рублёвой монеты. Стожар подул на шляпу, заставив её увеличиться, после чего нахлобучил её Еве на голову.
– Вот теперь вы красавица! Очень-очень вам идёт! Ещё бы шарфик добавить! Лучше всего светленький! – сказал он льстивым женским голосом, явно украденным у какой-то продавщицы.
Филат развернул Еву за плечи и придвинул к зеркальной витрине. Ева увидела мощную, как ярмарочный борец, старуху, ярко накрашенную, недовольную, всем своим видом сообщающую: «Сегодня я никого ещё не разорвала в клочья!»
– Ой, мама!
– Какая же это мама? В том магическом магазине, где я это… выменял, на шляпке было написано «Кошмар апа». Баба-яга, стало быть… Вот теперь пусть афишки тебя сколько угодно разглядывают! А мы прорываемся к Кызыл Майдану!
– Куда-куда?
– Ты что, не местная? Кызыл Майдан – Красная площадь. Но на сам Кызыл Майдан нам не надо. Нам поближе, в «Тихую пристань». – Филат перестал играть с голосами и стал серьёзным. – Местечко, конечно, сомнительное. Зато туда магзели меньше чем отрядом не суются, да и то не часто!
– А что это за «Тихая пристань»?
– Трактир один, для своих… Надеюсь, меня там не забыли. Тут недалеко, на Сретенке!
– Далековато.
– Мы по-умному срежем, через старую Пушкарскую слободу. Артиллерии фузилеры там проживали и пороховые мастера. А уж вдовы пушкарские – это отдельная тема! В сказках стожарских о них рассказывается! Знаешь, что такое вдова пушкаря? Это царь-пушка, да ещё умноженная на царь-колокол! Пушкари вечно глухие были, с ними по-тихому нельзя. Так что вдовы у них шёпотом скажут – свечки гаснут! – Выражение лица у Филата стало восхищённое, даже просветлённое. Вспомнилась ему мама-стожарка, праправнучка пушкарской вдовы. И как она открывала голосом форточки, а уж чашки, которые она бросала в стену, не осколками падали, а рассыпались в пыль. – А через слободку, стало быть, к купцу Малюшину, в «Тихую пристань»… – продолжал Филат. – Сретенка, дом девять. Меблированные комнаты, торговые лавки, аптека и трактир. Не знаешь Малюшина? Он, правда, умер лет двести назад, так что теперь его редко когда встретишь.