Теперь она знала ответ. Ответ, который прорастал из глубины души все эти дни; смутное чувство, пробившееся сквозь инстинкт неверия, ответ, которого она не желала принимать.
До сих пор.
«Я не могу с ними так поступить».
С ними и с миллионами таких, как они. Эта мысль вызревала в ней днями и ночами, с той минуты, как она нашла кодекс. Все, кого она узнала за последние дни, все те, кто был незаслуженно добр и великодушен с ней. Речь шла о них. О них и о бесчисленном множестве других по всему свету.
«Это может разбить им жизнь».
От этой мысли ей стало тошно. Если Церковь способна научить людей так жить, так поступать, особенно в наши дни, в наш век — значит, в ней есть что-то настоящее. Что-то, заслуживающее сохранения. Какая разница, из чего выросла история, несущая в себе истину? Да и возможно ли, усомнилась она, создать нечто столь вдохновенное и вдохновляющее, не выходя за жесткие рамки реального мира?
Глядя вслед людям, уходящим от нее, чтобы раствориться в своей жизни, она удивилась, что когда-то могла думать иначе.
Она знала, что этого делать нельзя.
И знала, что больше нельзя откладывать разговор с Рейли.
В тот же вечер — весь день уклоняясь от встречи — она увела его в развалины замка. Потной ладонью она сжимала его руку, а локтем другой руки крепко прижимала к себе маленький сверток, закутанный в кофту. Солнце почти скрылось, и небо покрылось нежной розоватой краской гаснущего дня.
Тесс положила свой узелок на гребень полуобрушившейся стены и повернулась к Рейли. Ей трудно было смотреть ему в глаза, а во рту снова пересохло.
— Я…
Уверенность опять покинула ее. Не лучше ли просто спрятать, забыть и никогда ему не рассказывать? Не лучше ли ему ничего не знать, тем более если вспомнить, что случилось с его отцом? Не окажет ли она ему услугу, если не станет признаваться, какую находку держала в руках?
Нет. Как бы ей этого ни хотелось, это будет ошибкой. Она ничего больше не хотела скрывать от него. Лжи уже и так хватит на всю жизнь. В глубине души она, несмотря ни на что, надеялась на будущее и знала, что огромная невысказанная ложь встала бы между ними.
Тесс вдруг остро ощутила тишину. Даже воробьи примолкли, словно почувствовав настроение минуты. Собравшись с духом, Тесс продолжила:
— Я уже несколько дней собиралась тебе кое-что сказать. Правда, я собиралась, но надо было подождать, пока ты окрепнешь.
Все ее колебания были написаны у нее на лице, и Рейли с сомнением посмотрел на нее.
— О чем?
Чувствуя, как все внутри стягивается в тугой узел, она просто сказала:
— Мне нужно что-то тебе показать.
Она развернула кофту и кожаную обертку, открыв рукопись.
Мгновенное удивление во взгляде Рейли сменилось задумчивостью. Он, казалось, целую вечность пристально изучал Тесс, прежде чем спросить:
— Где ты его нашла?
Она заговорила, глотая слова, торопясь выложить все, что скопилось в груди.
— Сокола выбросило на берег за пару мысов от бухты, где нас нашли. Понтоны его удержали.
Рейли потрогал кожаную обертку, потом осторожно взял в руки рукопись, открыл наугад.
— Поразительно. Она выглядит так… основательно. — Рейли обернулся к Тесс. — А язык? Ты смогла прочитать?
— Нет. Но я знаю, это арамейский.
— То есть, насколько я понимаю, тот самый, который и должен быть.
Она неуверенно кивнула:
— Да.
Он рассеянно разглядывал старинный переплет, замкнувшись в своих мыслях и медленно поворачивая перед собой книгу.
— И что ты думаешь? Она настоящая?
— Не знаю. Похоже, но без лабораторного анализа точно определить нельзя. Нужно сделать углеродный анализ для датировки, определить состав чернил и листов, потом почерковедческий анализ… — Она замолчала и нервно перевела дыхание. — Только вот в чем дело, Шон. По-моему, мы не должны посылать ее в лабораторию. Мне кажется, никто не должен ее исследовать.
Он удивленно склонил голову набок:
— Что ты хочешь сказать?
— Что нам лучше забыть, что мы ее нашли, — выпалила Тесс. — Надо просто сжечь эту проклятую книгу и…
— И что? — перебил он. — Жить, притворяясь, будто ничего и не было? Так нельзя. Если дневник не подлинный, если это фальшивка, изготовленная тамплиерами или кем-то еще, то и беспокоиться не о чем. А если он настоящий… — Он нахмурился и не договорил.
— Тогда о нем никто не должен узнать, — настаивала Тесс. — Господи, лучше бы я и тебе не говорила!
Рейли недоуменно уставился на нее.