С помощью Речи, веры и страха Первосвященники три сотни лет царили на двух континентах. Люди верили что сражаются со злом.
Именем Создателя инквизиторы и владетели Осеи, захватывали все большие территории, вытесняя всё новых и новых нечистых людей с их родной земли. Процветало рабство, Ахорн разбухал от благости и богатства, королевство Альмирия под сияющей Звездой купалось в лучах славы, с сундуками набитыми золотом и серебром, а власть церкви только росла и казалась абсолютной, как вдруг благословение Создателя покинуло Первосвященников. Умер последний из первых, истинно помазанный Гелиор Палмаат, владеющий не только Речью Создателя, но и Дланью Его. После смерти Гелиора всё изменилось, дарованная Создателем Искра вырвалась из-под власти церкви и теперь сама выбирала себе плоть для помазания. Почему Искра выбрала безродного мальчишку с нечистой кровью Орис не понимал, но верил, что так надо. Его дар — дар истины, и он привык доверять ему. В том, что теперь он носит печать церкви на луке седла, зовётся грамардом и ему кланяются как высокородному дарю, (безродный не мог быть помазан) Орис тоже видел волю Создателя. Он был уверен, именно дар привел его в Братство Эолифа, к тем, кто, как и он, ищет справедливости, а не власти. Истину, а не ложь. Вступая в Братство, Орис обещал себе, что будет нести людям свет Искры, разгоняя трехсотлетний мрак слепой веры. Орис был уверен, сама магия Создателя не несёт в себе ни зла, ни добра, лишь человек решает, что принесёт он с её помощью в этот мир.
— Далеко там еще Бургань, успеем до темноты? — Спросил Орис у Кастора. Сур всё ещё был тёмен, как кора дуба, отпечаток мыслей на его лице, переплетался столь же извилисто, как корни старого дерева. Как успел понять грамард, сур был человеком знающим, но всё это касалось лишь теории, которую он высосал из книг, жизни же он избегал и успешно притворялся, что всё мирское ему не в радость. И пока он сидел справа от монсеньора в его карете, притворяться ему удавалось успешно, теперь же, когда безопасный, обитый бархатом мир остался позади, а впереди лежали неизвестность и перекрестки дорог, Кастору всё сложнее было отгораживаться от реальной жизни с её политикой противовесов.
— И почему ты единолично решаешь, какой дорогой мы поедем? — снова взвился сур. Ему явно не понравилось быть неуслышанным и он пытался продолжить спор.
Орис застонал. Чужой под ним, почувствовав, что хозяин нервничает, фыркнул и тряхнул головой. Новые подковы оставляли чёткий след на мокрой земле, можно было даже рассмотреть клеймо кузнечной гильдии. Орис хорошо видел герб в углу клейма, герб этот принадлежал ниварскому торговому союзу. Нивария, как грибница, медленно, но верно распространялась по Святым землям. Ладья и Рог теперь красовались над каждой второй мастеровой лавкой.
— Я выбрал старый тракт потому как он слишком узкий для почтовой кареты, да и вообще тут редко кто проезжает, а значит этот путь безопаснее для нас.
Старый тракт и правда был узким из-за странных прямоугольных камней, что ограничивали его, кое-где между ними попадались, как сейчас, высокие, верстовые столбы.
— Сангур сунгаари таала осто, — прочитал Кастор надпись на одном из столбов. — Доброму путнику доброй дороги.
— Не было в те времена добрых путников, Первая смута же, все друг друга резали без всякой причины, — усмехнулся Орис и подвёл Чужого ближе к столбу, чтобы прочитать текст помельче.
— Земля вдоль тракта принадлежит герцогу Наймиру Капету из Правобережного Бурга, проклятого четырехглазой ведьмой и умершего на Ёрминских болотах по велению Создателя в месяце карахе 1023 года от Дарования. Вот я и говорю, суеверные были, померещится чего, так сразу головой в болото.