Полковник Хен был явно чем-то удручен. Он поднялся навстречу Зану со словами:
- Скорблю вместе с тобой. Его все любили.
Зан не нашелся, что ответить и потому просто кивнул. Полковник продолжил:
- Но жизнь продолжается, а для тебя есть и хорошие известия. Возле самой передовой удалось захватить вражеского диверсанта, так называемого "шокера". Чуть не ушел сволочь, хорошо, что на него разведывательная рота напоролась.
От возбуждения Зан перебил командира:
- Я могу его допросить?
Полковник сделал вид, что не заметил неуставного поведения и сказал, только на этот раз добавил в голос немного металла:
- Да не только можешь, а должен. И сделать это необходимо как можно быстрее. Потому как у меня для тебя не последняя радостная новость. Война идет к концу, пора думать о будущем. Было бы глупо, чтобы такой блестящий следователь забросил сыскное дело.
Зан не мог понять к чему клонит командир, и тут на него словно ушат холодной воды вылили.
- В общем, пришел на тебя запрос из столичного департамента юстиции.
- А почему на меня?
Только и сумел спросить опешивший Зан.
- Я что-то не слышу радости в голосе. По большому счету мне не сильно хочется с тобой расставаться. Но понимаю, массовая демобилизация не за горами. И каждому хотелось бы обеспечить свою жизнь и карьеру. В нашей прокуратуре у тебя перспектив нет, так как у нас одних полковников трое, ты имей это в виду. А характеристику я твою давно послал в столицу со всеми регалиями и наградами. Я своих людей на произвол судьбы не бросаю.
- Спасибо, сказал Зан и его рот растянулся в улыбке.
Командир тоже улыбнулся.
- Не за что. Теперь департамент юстиции запросил твое личное дело. Ну думаю это чистая формальность. Кстати по большому секрету могу сказать, что из лучших военных следователей набирается группа на курсы переквалификации по гражданскому праву. По окончанию которых, многих из вас повысят на звание и назначат начальниками отделов в самой столице или других крупных городах. Должен тебе сказать откровенно, преступность за последнее время подняла голову. И надо будет наводить порядок. Так что все в твоих руках, а перспективы самые радужные. Может так статься, что через пару лет я буду отчитываться перед тобой.
- Еще раз спасибо, выпалил Зан продолжая улыбаться.
- Теперь осталось закончить с последним делом. Кому хочешь его передать?
- Разрешите самому довести дело до суда?
Спросил Зан.
- Ну-с похвально, ответил полковник, в принципе тут все ясно. Подозреваемый у тебя есть. За двое суток все бумаги оформишь и можешь отбывать.
- Есть.
Зан так щелкнул каблуками, что даже пятки разболелись. Плотно закрыв за собой дверь, он сказал негромко:
- Вот такие вот пироги.
Но его никто не услышал. Вестовой сидел за своим столом, и тупо смотрел на красную лампочку. Для него специально изготовили такое устройство. Когда главный прокурор вызывал его к себе, лампочка загоралась, и вестовой срывался с места.
Зан прошел в свой кабинет и еще раз повторил в задумчивости:
- Вот такие вот пироги.
"Что же это делается?! Никогда еще начальство так открыто не торопило его с закрытием дела. А эти новые перспективы. Даже дурак бы понял, что его покупают, а Зан дураком никогда не был. А господин полковник, кристально честный человек, но ведет себя так, словно на него кто-то давит. Но кто? Казалось бы, звание полковник совсем небольшое, некоторые командиры рот бывают полковниками. Но вот должность главного прокурора фронта - это уже высота. И с такой высоты можно на равных беседовать с генералами и маршалами. Кто же еще выше?".
Вновь на лбу выступила испарина. Зан опять вытерся платком, резко встал и проследовал в гараж. Там он взял неприметную машину и отправился в расположение военной части, где был задержан шокер. Но не сразу. Некоторое время он колесил по городу.
Несмотря на тяжелые бои на окраине, сам город неплохо сохранился и по-своему был прекрасен. В нем было превеликое множество деревянных строений непривычной, для западного человека, формы и отделки. Кроме того трудолюбивые жители Мак-кина очистили улицы от мусора, разобрали разрушенные артиллерией и авиабомбами дома и приступили к их восстановлению. Город был взят всего три месяца назад, но уже преобразился. Воистину кроме нескончаемых залежь проктановой руды в Хонгоне основное богатство - это люди. Недаром имперские войска начали свою экспансию именно с этой страны, считай всех Хонгонцев чем-то средним между бессловесным рабом и младшим братом. На приборном щитке машины была закреплена групповая фотография, на которой Вэн обнимал девушку. Следователь неторопливо объезжал улицы, выискивая нужное ему здание. Мысленно он разбил город на четыре квадрата и теперь исследовал один из них. Вскоре одна четвертая часть города была осмотрена, результат был нулевой. Чтобы не вызывать подозрений Зан поспешно выехал на объездную трассу и направился к линии фронта.
Примерно через два часа он явственно слышал канонаду. Где-то идут бои и бои жутко кровопролитные. Едва союзные войска вошли в Хангон император издал указ о войне до последней капле крови. И все жители Империи должны были воспринимать этот указ в буквальном смысле слова. Результаты этого указа были страшны. Кагурская военщина получила очередной импульс для очередного витка сумасшествия. Тотальная мобилизация привлекла в вооруженные силы империи новые батальоны, и империя перешла в контрнаступление. На некоторых участках фронта продвижение союзников затормозилось, а кое-где армии коалиции были отброшены. Все кагурские газеты наперебой твердили о небывалых победах и о коренном переломе в войне. Но все это были временные успехи и в том, что империя доживает последние дни, никто не сомневался. Но империя хотела забрать с собой как можно больше людей, и как офицер прокуратуры Зан знал о чудовищных преступлениях, произошедших в последнее время. В этом смысле Мак-кину очень повезло, город был взят сходу, и каратели не сумели здесь сделать свое черное дело. В иных местах ситуация была просто катастрофическая. Особенно в небольших поселках. А так как Хангон в большинстве своем сельскохозяйственная страна, то небольших селений тут было превеликое множество. При отступлении имперские войска окружали каждый такой поселок. Жители сгонялись на сходку, и перед ними зачитывался указ императора. Затем следовала небольшая лекция о головокружительных успехах на фронте, после которой всех мужчин, а иногда и молодых женщин записывали в специальные истребительные батальоны, вооружали на скорую руку и уводили на фронт, для очередной бессмысленной атаки. А оставшимся жителям предлагалось, во исполнение воли Императора, совершить массовое самоубийство, объясняя, что в дальнейшем их ждет мучительная смерть от диких варваров с запада. И некоторые действительно взрезали себе вены, так как за годы оккупации, когурцы сумели им промыть мозги. Но в большинстве своем крестьяне не хотели умирать, причем просто так, во исполнение. И их словно баранов закалывали штыками. И при этом солдаты вовсе не думали, что совершают злодеяние, они были уверены, что спасают заблудшие души. А в прибрежных селениях людей, как правило, просто сбрасывали с обрывов. И практически все минировалось. Потери военнослужащих союзных армий подорвавшихся на минах достигли таких цифр, что их засекретили. И все это происходило на имперской периферии, а что будет, когда союзники войдут в сам Когур? Уж там-то сопротивление имперских войск троекратно усилится, там они будут драться за свою землю.