– Нет, нет! – взмолилась я.
Но дикарь мягко подтолкнул меня снова, показывая на мою одежду, и я поняла его. Похоже, он предлагал мне помыться. Раздеваться под взглядами мужчины мне было неприятно, но соблазн окунуться в воду и смыть с себя хотя бы часть грязи пересилил всё. И потом, моей раздавленной душе было уже всё равно, моё стеснение было растоптано Филиппом и выброшено на помойку. Медленно сняв рубашку, я отвернулась и вошла в воду. Озеро оказалось холоднее, чем я думала, и я затряслась от холода. Но делать было нечего, и я прошла дальше, пока вода не достигла моих бедёр, и стала торопливо мыться, зачерпывая воду руками и поливая на себя, отмывая тело и медальон, который чудом сохранился на мне, не потерявшись в дороге. От холода у меня перехватывало дыхание, но как ни странно, меня охватило не только физическое, но и моральное облегчение, и я, пересилив дрожь, окунулась в озеро полностью.
Когда я вышла из озера, дикарь взглянул на меня… И в его взгляде я прочитала удивление. Он смотрел на меня совсем иначе, чем до этого – так, как будто видел перед собой какое-то чудо. Может, из-за того, что от холодной воды моя кожа стала белой, как мрамор? Но больше походило на то, что парень впервые в жизни видел обнажённую женщину. Я же с горечью взглянула на свою грязную рубашку и со вздохом хотела облачиться в неё снова, но дикарь вдруг протянул мне свою длинную меховую накидку, и я закуталась в неё, бросив грязную рубашку там же, на берегу. Я была так рада избавиться от неё! Нахлынуло невероятное облегчение, словно вместе с этой рубашкой я отбросила свою старую кожу и переродилась во что-то другое… Уже смело взглянув на дикаря, я протянула ему руку, а он подхватил меня и усадил впереди себя в седло.
– Келим, – произнёс он.
– Что? Это твоё имя? – я удивлённо уставилась на него, и дикарь повторил, положив руку себе на грудь. – Келим, – повторил он.
Я кивнула, показывая, что понимаю. Но моё имя его, похоже, не интересовало. Мы помчались догонять повозку, и совсем скоро нам это удалось.
Но и на этом моя странная удача не закончилась. Мы остановились ночевать в горах, в какой-то странной, но обжитой пещере, где бородатый дикарь выдал мне одежду – простые штаны, рубашку и сапоги. Всё это было грубое и старое, сапоги были огромными и слишком жёсткими для моих босых ног, но я была безумно рада и этому. Ведь у меня не осталось ничего, кроме медальона. С какой тоской я вспоминала свой гардероб! Пожалуй, сейчас я была бы рада даже самому простому платью, одному из тех, что раздала своим служанкам... Дикари развели костёр и стали жарить на нём мясо, и пока мясо готовилось, они без конца разговаривали, пили что-то из бидончика и смеялись, а я сидела неподалёку и задумчиво смотрела на огонь. Собаки охраняли пещеру, я видела их снаружи и время от времени слышала их грозное рычание. Когда мужчины поужинали, они отдали оставшееся мясо мне, и я тоже смогла поесть. А затем все завалились спать. Похоже, в бидончике было крепкое спиртное, и дикари порядком захмелели. Келим полез было ко мне – когда я уже легла, он неожиданно подошёл, сдернул с меня меховую накидку и уже начал облапывать меня своими огромными ручищами. От него сильно пахло спиртным, затхлыми шкурами и лошадью. Я от ужаса не могла даже закричать, а только судорожно сжалась в комочек, но бородатый дикарь сразу отогнал его, строго сказав несколько коротких фраз. Келим рассердился, я даже думала, они подерутся, и возможно, даже до крови – ведь у каждого дикаря на поясе был меч. Но Келим отступил. Он только сердито зыркнул на меня и хотел забрать свою накидку назад, но бородатый запретил ему и это, снова сказав что-то резкое. Молодой дикарь, похоже, ругался, но ослушаться бородатого не посмел и ушёл на другой конец пещеры. Наконец, все уснули, я же от страха ещё долго не могла сомкнуть глаз. Но меня больше никто не тронул, и утром мы продолжили путь. Днём мы пересекли Шонгелерские горы и оказались по ту сторону Ишерианского королевства, где уже начинались земли Таллиана. Чужая, вражеская земля! Там наш небольшой отряд смешался с племенем других дикарей.