Так прошёл месяц. Постепенно я стала понимать таллианский диалект. Однажды Айна отправила меня с поручением в центральную часть лагеря, и там я, к своему удивлению, увидела высокую и стройную даму в красивом платье, меховой накидке и в драгоценном колье, которому позавидовала бы и герцогиня. Раньше я никогда не видела её – длинные, ниже пояса, чёрные волосы красавицы были заплетены в простую, но красивую причёску и также украшены драгоценными камнями. Дама совсем не была похожа на рабыню. Смерив меня презрительным взглядом, она важно проплыла мимо меня с гордо поднятой головой, а я лишь удивлённо проводила её взглядом.
– Кто она такая? – вернувшись к себе, спросила я у Сэйсы.
– Это Динара, любимая женщина Бурана, сына вождя.
Так я узнала, что в племени жили и другие девушки, которые выглядели гораздо лучше остальных и держали себя обособленно. Им доставалась лучшая еда, они носили дорогие одежды и лучшие меха, а также настоящие драгоценные украшения. Эти девушки никогда не работали, а другие пленницы им по очереди прислуживали. Жили девушки в отдельных шатрах, неподалёку от вождя, в самом центре лагеря, и поэтому я, живущая с отверженными, даже не сразу узнала об их существовании.
– Быть любимой женщиной вождя или сына вождя очень почётно, – пояснила мне Сэйса. – Всего их трое. Хадия – любимая женщина Мансура, а Элиан принадлежит вождю.
– Значит, они кто-то вроде жён?
– И да и нет. Они тоже рабыни, но что-то вроде дворянства… Есть и другие, их свита, последний раз в свите было четверо. Они тоже на особом положении среди рабынь и живут в отдельном шатре. Вождь и его сыновья могут в любой момент поменять любимую жену и взять себе другую из этих девушек. Я была пятой, – вдруг призналась мне Сэйса, и я удивлённо смерила её взглядом. – Но Буран не захотел меня, а после того, как появилась Динара, от меня избавились… Это очень грустная история, может быть, когда-нибудь расскажу, – девушка явно не хотела продолжать этот разговор, я же глубоко задумалась. Чем же Сэйса не угодила сыну вождя? Ведь она, по моему мнению, была намного красивее Динары!
Лето уже полностью вступило в свои права, и кочевники нервничали – стада северных оленей, основная пища кочевников, с наступлением жары уходили всё дальше от гор в степи, и их здесь становилось всё меньше. Надо было следовать за ними, иначе племени грозил голод. Но вот однажды утром на рассвете, когда я проснулась и вышла из шатра, чтобы приняться за свою обычную работу, сразу поняла, что что-то не так: все вокруг меня бегали, суетились, и даже обычно спокойные женщины активно переговаривались между собой и нервно смеялись. В общем смятении даже Айна, похоже, забыла про меня, и не пришла, как обычно, поручить мне что-то особенное на этот день.
– Что случилось? – спросила я у Сэйсы, которая, оказывается, поднялась ещё до рассвета и сейчас торопливо расчёсывала волосы, а затем стала заплетать их в косу наподобие той, что я видела у Динары.
– Ты разве не знаешь? – она возбуждённо рассмеялась. – Буран! Он вернулся!
Глава 16. Дорога в степи
На следующее утро в лагере было ещё больше возни и суеты, но на этот раз мне вместе с другими рабынями пришлось собирать множество вещей и складывать их в многочисленные повозки. Время от времени пара лошадей увозила перегруженную повозку за пределы лагеря, а мы принимались загружать новую. Правда, на этот раз нам помогали мужчины – очевидно, чтобы ускорить нашу работу. Поэтому время от времени мне на глаза попадался Келим, который возвратился вместе с отрядом Илия почти в то же самое время, что и отряд Бурана. Он помогал перетаскивать тяжелые мешки и различные приспособления кочевников для жизни и охоты, в основном всякий мелкий хлам. Я не видела Келима больше месяца, но за это время он словно возмужал и стал выглядеть юношей, а не мальчишкой. Он постоянно следил за мной глазами, и наши взгляды иногда встречались. Я поспешно отворачивалась, но всё равно продолжала чувствовать на спине его жадный взгляд.
Сэйса, заметив это, покачала головой.
– Зря ты отворачиваешься, – сказала она. – Наоборот, тебе нужно всячески проявлять к нему свой интерес. Показывать, что он тебе нравится.
– Зачем это, – я поморщилась. – Он меня совершенно не интересует!