– Он предпочёл сдаться, – прохрипел Келим. – Но ты… ты должен был быть здесь… Из-за тебя все мы…
Он не договорил, упав на землю. Буран наклонился над ним.
– Прости, но я не могу отвечать за это предательство, – ответил он. – Мансур оказался трусом и слабаком… Но мы отомстим. И ему, и Ориекасу! Мы ведь отомстим, правда, Аврора? И месть наша будет страшной и беспощадной!
Он взглянул на меня, но я промолчала. Груды убитых, их окровавленные тела были перед моими глазами, и я была уверена, что никогда не забуду эту минуту. Месть… да, месть сладка, но при виде всего этого ужаса меня пробрала дрожь. Я так хотела стать убийцей… Также потрошить тела, слушая их предсмертные стоны и мольбу… Но теперь, при виде этой страшной картины, я словно заглянула в глаза собственной смерти. И даже желание отомстить Филиппу, обагрить клинок его кровью и увидеть его кровь на своих руках померкло, отступило в небытие… Нет, нет, я не хочу ничьей смерти! Это слишком ужасно, слишком жутко!..
Буран, конечно, не мог знать ничего о моей внутренней борьбе. Не дождавшись от меня ответа, он снова наклонился к Келиму.
– Нужно встать, – сказал он. – Нас ждёт дорога. Здесь нельзя оставаться!
– Со мной покончено, – прохрипел Келим. – Этот клинок был отравлен. Но и ты больше не увидишь солнечный восход. Ты останешься тут, в этом лагере, который не сумел защитить.
И я услышала короткий крик Бурана…
Тонкий клинок Келима пронзил его тело насквозь, выйдя со спины в области лопатки…
Вскрикнув, я оттолкнула его от Келима, пытаясь как-то помочь. Но что я могла сделать? Возможно, это тот же самый меч, которым ранили Келима… Бросив быстрый взгляд на юношу, я поняла, что вместе с этим ударом он испустил свой последний вздох. А Буран схватился за меня. Его губы дрожали, на них выступила кровь.
– Аврора, – проговорил он, слабея в моих объятиях.
– Нет, нет, не умирай! – закричала я. – Буран, пожалуйста, только не умирай! Что мне сделать, чтобы спасти тебя?!
– Запомни мой последний урок, – он с трудом поднял руку и вытер кончиком пальца слезу с моей щеки. – Ты была хорошей ученицей. Но надо уметь прощаться…
– Нет, – рыдала я. – Не умирай, Буран, пожалуйста!
– Аллуан, – прошептал мужчина. – Меня раньше так звали… Прошу тебя, не забудь о моей просьбе…
Он закрыл глаза. Мои рыдания стали громче, когда я поняла, что Буран больше не дышит. Рыдая, я обнимала его тело, сидя на холодной земле, и густой белый снег хлопьями сыпался с неба, укрывая нас мягкой пеленой.
А затем чьи-то руки с силой оторвали меня от мужчины. Словно сквозь вату, я услышала чьи-то незнакомые голоса, топот копыт и ржание лошадей. Открыв глаза, я увидела, что уже совсем темно, и только яркое пламя от факела неприятно покусывает мою замерзшую щёку.
– О, а эта ничего так, – услышала я чей-то весёлый голос над собой. – Я бы даже сказал, очень хорошенькая!
– В повозку её, – ответил другой, более властный голос. Кто-то понял меня на руки и затолкнул в закрытую повозку. Я уже почти ничего не чувствовала и погрузилась в какой-то полусон. У меня не было ни сил, ни желания сопротивляться. Возможно, жажда мести как-то поддерживала во мне силы, но теперь мне было всё равно, что со мной случится.
Но на этом мои злоключения не закончились – как, впрочем, не закончились они и у выживших кочевников племени Халуана. Примета сбылась, и выпавший густой снег сулил им много бедствий и горя. Впрочем, я об этом уже ничего не узнала – меня увозили в новый плен, на этот раз, в лапы жестокого и беспощадного вождя-людоеда Ориекаса.
Колёса повозки тихо поскрипывали, оставляя широкие чёрные полосы на девственно чистом и белом снегу.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
Конец