— Что стряслось? — спросил Реджи. — Я слышал крики…
— Она выпила кое-что… кое-что из того, чем я пользуюсь для наведения красоты, — ответила я. — Не предназначенного для приёма вовнутрь.
Носилки, которые я потребовала, наконец, прибыли в сопровождении одной из запелёнутых девиц. Я надеялась, что она собирается позаботиться о пострадавшей сестре, но, бросив на ту поверхностный взгляд, Служанка дождалась, пока носильщики унесли Аменит прочь, и осталась, дабы обязанности последней были исполнены. Пока она командовала слугами, прибиравшими спальню, я отозвала Эмерсона в сторону.
— Это не Ментарит!
— Откуда ты знаешь?
— У меня свои методы. О, дорогой, я так беспокоюсь. Стоит осведомиться о Ментарит, как ты полагаешь?
— Не думаю, что это может причинить какой-либо вред, — ответил Эмерсон. — Во всяком случае, нам, а если Ментарит уже подозревают, небрежный вопрос не ухудшит её положения. Взгляни, Пибоди, ты не оставила здесь лежать ещё что-нибудь ядовитое? Мы же не хотим, чтобы и другая заболела.
— Говори за себя, Эмерсон. Если бы я твёрдо знала, что эта надзирательница не является одной из тех немногих, которые преданы Нефрет, то напичкала бы её чем угодно без малейших угрызений совести. Что касается Аменит, можешь о ней не беспокоиться. Пульс был сильным и ровным, так что отравление пошло на убыль. Естественно, я убрала компрометирующие свидетельства, пока мы ждали носилки, но лучше проверить новую надсмотрщицу, дабы убедиться, что она не суёт нос в мои вещи.
Однако в своей комнате я обнаружила Реджи, с любопытством рассматривавшего миски и кувшины, расставленные на сундуке, который заменял мне туалетный столик.
— Что это такое она взяла, миссис Амелия? Я даже не думал, что милые невинные дамы используют такие опасные вещества.
— Любое вещество опасно, если пользоваться им в чрезмерных количествах или неправильно применять его, Реджи.
Реджи поднял одну миску и понюхал — бесполезное занятие, потому что я успела тщательно её вымыть.
— С ней всё будет в порядке? В жизни не видел подобного лица!
— Это просто сыпь, вскоре исчезнет. Вы, кажется, меньше интересуетесь её здоровьем, нежели внешним видом, Реджи. Надеюсь, что данные вами обещания были искренними. Не хотелось бы считать вас человеком, способным подло обмануть женщину, подобно многим представителям вашего пола.
Реджи поставил чашу и серьёзно посмотрел на меня.
— Немногие погнушались бы использовать женщину, чтобы завоевать свободу для себя и своих друзей, или подумали бы, что так поступать недостойно. Что касается меня — я люблю эту милую девушку, я поклоняюсь ей, я обожаю её. И никогда её не оставлю!
— Лучше продолжить эту дискуссию в другом месте, — прервала я, многозначительно кивнув в сторону Служанки.
— Ох, — встревоженно взглянул Реджи. — Вы думаете, она…
— Я думаю, что лучше предоставить девушке возможность заниматься своей работой.
Мы удалились в гостиную, в которой не было никого, кроме трёх реккит, накрывавших стол к ужину.
— Где профессор? — спросил Реджи.
— Наверно, он отправился узнать у стражников, не обнаружены ли какие-нибудь следы Рамзеса. Да и меня это немного волнует, так что, с вашего разрешения…
— Я пойду с вами, — замотал головой Реджи. — Надеюсь, что профессор не планирует внезапное нападение на стражников. Он — самый храбрый из людей, но если вы позволите мне сказать…
— Не позволю, — отрезала я. — Профессор Эмерсон не только самый смелый из мужчин, но и один из самых умных. Несомненно, ваш скудный интеллект не в состоянии постичь ту глубину трезвых расчётов, на которых основаны все действия профессора. Я не потерплю никакой критики в отношении мужа, мистер Фортрайт — и особенно от вас.
К моему удивлению, Реджи ответил на эту вспышку, улыбнувшись и тихо зааплодировав.
— Браво, миссис Амелия! Такая супружеская преданность — бальзам для моего сердца. Ваша неуверенность в моём мужестве вполне понятна после того, как я отказался присоединиться к вам с Рамзесом и профессором в освобождении принца Тарека; но позвольте и мне сказать слово в свою защиту.
— Это будет справедливо, — позволила я.
— У вас нежное, женское сердце, миссис Амелия; естественно, вы прониклись сочувствием к Тареку, который затесался к вам в доверие, когда вы были в Напате. Без сомнения, он заверил вас в своей поддержке и дружбе. Я пытаюсь представить происходящее с более логической точки зрения. Мне наплевать… э-э… проклятье, кто именно из двух дикарей правит в этом Богом забытом месте, и я не стал бы доверять никому из них, даже если он поклянётся каждым божеством собственного бесконечного пантеона. Я прошу вас, мэм, не рисковать своей жизнью ради Тарека. Подумайте о себе, о своём муже, о маленьком сыне.