— Хочешь подержать её, мама? — Рамзес протянул мне кошку. Я оценила готовность поделиться удовольствием, но решила отказаться. Хотя кошка и щурила на меня огромные золотые глаза, но когти не выпускала.
Рамзес скрестил ноги и сел, бормоча с кошкой, которая, казалось, наслаждалась вниманием.
— Любопытно, — сказала я, наблюдая за ними с улыбкой. — Мы ведь не видели кошек в деревне?
— Вполне вероятно, что они пользуются более высоким статусом, как и в древние времена, — ответил Рамзес, щекоча кошку под подбородком. Скрипучее мурлыканье сопровождало следующие слова Рамзеса: — У неё ошейник.
И в самом деле — аккуратный воротничок из соломы или камыша. Я не замечала его, пока кошка не подняла голову: роскошный мех был слишком толстым.
Рамзес забавлялся с кошкой в течение некоторого времени — если «забавлялся» является правильным словом. Было жутковато смотреть на них: головы рядом, обмениваются шумом и мурлыканьем и — со стороны кошки — редким хриплым мяуканьем, которое весь мир считает ответом на вопрос. В конце концов она скатилась с колен Рамзеса, поднялась на лапы и удалилась прочь. Рамзес последовал за ней в сад.
Вечер, казалось, тянулся бесконечно. Такое часто случается, когда ждёшь чего-то с нетерпением. Наконец, я расположилась на кушетке, а Эмерсон вышел из своей комнаты.
Его хозяйская походка и повелительный жест, отправивший Ментарит хихикать подальше отсюда, отчётливо дали мне понять удовольствие, получаемое им от этой церемонии. И сложившееся впечатление укрепилось в результате определённых действий со стороны моего супруга, который, по общему признанию, предложил новые и пикантные темы для воплощения в жизнь.
Немного позже спустя мы заговорили о покушении.
— Крайне маловероятно, — заявил Эмерсон всё в той же властной манере.
— Не согласна. Любой желающий может подняться по садовой стене. Даже я сама.
— И упадёшь в ожидающие руки нескольких стражников, Пибоди.
— Откуда ты знаешь? Ты видел их?
— Нет, но слышал. Я предположил, что они будут там, потому что сад, как ты и предположила, является уязвимым местом. Тщательно прислушиваясь, я периодически слышал грохот оружия или бормотание людей. Что касается окон, человек может протиснуться, но не бесшумно: они чрезмерно узкие и находятся слишком высоко.
— А! — сказала я. — Значит, и ты думал об этой возможности.
Эмерсон беспокойно заёрзал.
— Отчего у тебя сегодня вечером такое болезненное состояние ума, Пибоди?
— Ты ещё спрашиваешь?
— Уже спросил, — возразил Эмерсон. — И, пожалуйста, не нужно болтать о страшных предчувствиях или чувстве зарождающейся катастрофы. Здесь… что ты делаешь?
— Слушаю голос своего сердца, — ответила я. — Кажется, оно бьётся чаще обычного.
— Я не удивляюсь, — согласился Эмерсон. — А твоё?
Впрочем, спустя некоторое время Эмерсон объявил о намерении удалиться в свою комнату.
— Не возражаешь, Пибоди? Эта жуткая девчонка порхает через дверной проём туда и обратно. Я не могу сосредоточиться на… на том, чем занимаюсь.
Я считала, что он исключительно сосредоточен, но не стала с ним спорить. Он не признался бы, но чувствовал то же чувство зарождающейся катастрофы, которое лежало камнем на моём сердце. Я была вооружена и готова, Рамзес пребывал ещё в большей готовности, благо его уже дважды вырывали из объятий сна таинственные и неведомые силы. Так что я ласково пожелала Эмерсону спокойной ночи, и последнее, что я услышала перед тем, как меня одолел сон — приглушённые проклятия, когда муж по пути к дверям споткнулся о стул.
Я не намерена утверждать, что часто просыпаюсь среди ночи из-за грабителей, убийц и других злоумышленников. Сказать «часто» было бы преувеличением. Тем не менее, это происходило достаточно часто, чтобы обострить мои чувства, так что мой спящий разум почти столь же бдителен, как и его бодрствующий товарищ. Убеждена, что не послышалось ни единого звука; но я вырвалась из сна, движимая развитым шестым чувством, и обнаружила тёмную фигуру, склонившуюся надо мной. Не горела ни одна лампа; слабое сияние лунного света из сада не достигало моей кровати. Но мне не требовался свет, чтобы понять: тот, кто стоял рядом, не был служанкой. Я рванулась, пытаясь откатиться к другой стороне кровати, но тяжёлая рука зажала мне рот, а другая, твёрдая, как сталь, пригвоздила к матрасу.
Нападение в полночь
Я не из тех слабых женщин, которые по поводу и без повода падают в обморок. Я даже знаю несколько борцовских трюков благодаря усердному изучению древних египетских барельефов и содействию горничной Розы, которая любезно позволяет мне практиковаться на ней. Но ни сила, ни умение не принесли ни малейшей пользы. Когда я подняла колено для неподобающего леди, но жёсткого удара, нападавший проворно уклонился, а затем прижал меня своим телом так, что все мои конечности оказались обездвижены.