Он обладал тяжёлым, стройным тело, целиком состоявшим из мышц, будто из кожаных ремней. Я слишком хорошо чувствовала его через тонкую льняную сорочку — моё единственное одеяние — и мои собственные мышцы стали ослабевать.
Тёплые губы скользили по моему лбу, по щеке… к уху.
— Я пришёл, чтобы помочь, а не причинить зло, леди. — Шёпот сопровождался тёплым, влажным дыханием. — Поверь мне.
Ну, особенного выбора у меня не было, так ведь? Он продолжал по-мероитически, очень медленно и отчётливо.
— Если ты заплачешь, это будет означать мою смерть. Вначале выслушай меня. Я вручаю тебе свою жизнь, чтобы доказать мою доброту (веру, намерения?).
Действительно, аргумент был убедительным. Когда он убрал руку, я судорожно вдохнула огромную порцию воздуха. Его тело было напряжённым и готовым к действиям, но он не зажал мне рот снова.
— Кто ты? — прошептала я.
— Ты не будешь звать стражу?
— Нет. Если только… Ты один?
Он сразу понял, о чём я говорю. Тяжесть, которая прижимала меня, исчезла, но рот по-прежнему прижимался к моему уху, и шёпот продолжался:
— Я один. Твой мужчина, твой ребёнок в безопасности. Они спят.
— Почему ты здесь? Кто ты?
— Я пришёл к… — Слово было мне незнакомо, но следующее предложение разъяснило его смысл. — Здесь опасность. Вы должны (сбежать, уйти?) из этого места.
— Нам необходимы верблюды, запасы воды… — начала я.
— Они будут.
— Когда?
— После… — Он замолчал.
Ага, подумала я, заподозрив, что будет «после».
— Что ты хочешь от нас? — спросила я.
— Сегодня вы спасли двух моих людей. Они умирают, они страдают. Вы поможете им стать..?
— Я не знаю это слово.
— Идти, уходить, делать то, что они хотят.
— Ах! — Взволновавшись, я повысила голос. Рука захлопнула мне рот. Когда она исчезла, я вздохнула:
— Понятно. Да, мы поможем. Что нам делать?
— Ждать. Посланник придёт, неся… Верьте только тому, кто принесёт…
— Что?
— Шшшш!
— Я не знаю это слово! Оно важно, — добавила я. И, можете поверить, это ещё было самой мягкой формулировкой.
Его дыхание стало быстрым и неравномерным. После паузы он сказал по-английски:
— Книгу.
— Книгу?
— Книгу! — Раздражение в приглушённом шёпоте прозвучало так по-эмерсоновски, что я чуть не улыбнулась. — Книгу. Английскую книгу.
— О! Какую…
— Я ухожу. — Он говорил на мероитическом.
— Подожди! У меня есть вопросы, много вопросов…
— Тебе ответят. Я иду. Стражники меняются (?) на повороте ночи.
— Как тебя зовут? Как тебя найти?
— Никто не может меня найти. Я жив только потому, что никто не знает моё имя. — Он стремительно поднялся на ноги, безликий, как резная колонна в темноте. Потом снова наклонился к моему уху, и мне показалось, что в его голосе звучал смех, когда он прошептал: — Меня называют «Друг Реккит».
–..! — только и сказал Эмерсон.
Я не протестовала, хотя Рамзес сидел возле нас, скрестив ноги и навострив уши, как и огромная кошка, устроившаяся у него на коленях. Эмерсон вышел из себя до такой степени, что усилия заставить его говорить шёпотом привели к звукам, напоминавшим бульканье кипящего чайника. Испытывать далее терпение моего мужа было небезопасно.
— Вначале я оказался вовлечён в заговор, который мог бы состряпать твой любимый автор Райдер Хаггард, — продолжал Эмерсон тем же хриплым шёпотом. — Теперь мне придётся вступить в состязание с другим персонажем из области фантастики — или, что ещё хуже, из английской сказки. Робин Гуд! Защищающий бедняков от знатных угнетателей…
— Не пойму, на что ты жалуешься, — ответила я. — Именно так ты поступил вчера, и теперь мы понимаем, что маленькая женщина имела в виду. Не удивительно, что её охватило благоговение; она, должно быть, приняла тебя за доблестного и таинственного защитника своего народа. Понимаешь, что это означает, Эмерсон? Никому не известно — ни кто он такой, ни как он выглядит. Это так романтично…
Эмерсон зарычал. Кошка прижала уши и зашипела в ответ.
— Почему ты ждала, пока наступит утро, чтобы рассказать мне, Пибоди? Почему ты не пришла ко мне сразу?
Конечно, в этом и состояла истинная причина его недовольства. Эмерсон отлично всё понимает, но продолжает цепляться за слабую надежду, что каким-то образом я превращусь в одну из тех — к сожалению, типичных для нашего общества — слабонервных барышень, которые с лёгкостью падают в обморок и с визгом бросаются к мужчине всякий раз, когда что-нибудь случится. В действительности он и мысли об этом не допускает, но, как и все мужчины, цепляется за иллюзии.